Авенир вздохнул. Стыдно было ему лицезреть мучения Грешникова, когда он уже знал ответ.
В Серьгах на месте избы подставного хозяина вьетов курилось свежее пепелище. Унылым памятником в пирамиде обугленных бревен стояла закопченная до черноты печь с обвалившейся трубой. Сарай и заборы вокруг были разобраны и уже частично растащены. Грешников, присвистнув, поехал в отделение милиции.
— Ни шиша они не знают,— разочарованно сообщил он, вернувшись, и хлопнул квадратной ладонью по толстому колену, точно пушка выпалила.— Горело ночью, хозяина никто не видел. Думают, что заснул пьяный и там остался. Ругаются с сельсоветом — кому разбирать пожарище. А ведь я хотел еще вчера к нему приехать!
Авенир молчал. Совесть — этот Фредди Крюгер культурных россиян — терзала его немилосердно. Он, скуксившись, наблюдал из машины, как Монумент рыщет на пожарище, заглядывает меж бревен, разводит руками, будто Евпатий Коловрат на руинах сожженной монголами Рязани. На его счастье сигнал сотового телефона отвлек оперативника от этого печального и непродуктивного занятия. Грешников поспешно вернулся, перемазанный сажей донельзя. Квадратное лицо его было все в черных разводах, будто в боевой раскраске североамериканских индейцев.
— Да! — сердито крикнул он, держа телефон двумя пальцами и отдуваясь.— Да, без нас ни шагу! — Он заулыбался, полосы сажи задвигались.— Через десять минут будем!
— Люди Никона нашли бомбера! — пояснил он, поспешно обтирая ладони о брюки.— Человека, который мог изготовить бомбу или мину!
Авенир вздохнул с облегчением. Дело двигалось, а он мог оставаться ни при чем, как и положено интеллигенту. Сегодня ему не хотелось разгадывать загадки вьетов.
Они промчались на другой конец города, на Приморское шоссе, и на окраине, в частном секторе увидели в тени елей на обочине лимузин Отца Никона. За рулем сидел мордатый парень, упустивший недавно вьета на свалке. Сам Николай Николаевич, одетый строго и шикарно, прохаживался по травке, вдыхая сельские ароматы. Он похудел и даже почернел пуще прежнего; видно было, что работал по ночам.
— Как вы его нашли? — спросил Монумент, торопливо выскочив из машины.
— Это все Толик,— кивнул Отец Никон на мордатого.— Я решил, что наша скромная помощь не помешает правоохранительным органам.
— Это точно, менты! Вы же без нас облажались по полной! — радостно подтвердил Толик, на обеих руках которого красовались по два массивных перстня из низкопробного золота.
— Если причастность этого типа к убийству Бормана подтвердится, будешь начальником охраны вместо Михалыча,— пообещал ему Николай Николаевич и скомандовал: — Веди!
У Толика в зобу дыхание сперло от гордости. На Монумента он посмотрел сверху вниз, Авенира не замечал в упор.
Они прошли за ним два квартала тихими улочками пригорода, мимо оград и садов. Монумент сорвал травинку, потер в ладони, поковырял в зубах.
— Что это с вашим товарищем? — тихонько спросил у Авенира Отец Никон, изящно обведя ладонью вокруг своего хрестоматийного лика.— В Управлении внутренних дел был пожар?
— Сожгли дом Кириллова. Помните такого? Возможно, вместе с хозяином. Мы только что оттуда.
— Подставного хозяина клуба? Очень интересно…
Настроение Николая Николаевича, и без того неплохое, еще улучшилось. Он что-то замурлыкал и, как показалось Авениру, даже хихикнул. Можаев тоже воспрянул духом, и его чувства обострились. По мере приближения к дому подозреваемого наблюдательность и интуиция, задавленные бесполезными нравственными коллизиями, оживали в нем.
Они остановились у симпатичного желтого домика, обшитого вагонкой, с резным крыльцом и изящными голубыми наличниками. Окно было приоткрыто, из него доносились звуки телевизора.
— Дома, слава богу… — проворчал Грешников.
Толик сделал стойку сеттера у калитки, оттеснил Монумента плечом, пропуская вперед Отца Никона, и угодливо указал пальцем в перстне:
— Здесь!..
— Еще в задницу шефа поцелуй,— проворчал под нос недовольный Монумент.
Они пошли по дорожке между цветочными куртинами: впереди благодушный Отец Никон, за ним, заглядывая сбоку в глаза хозяину, услужливый Толик. Монумент с Авениром замешкались в калитке. Какая-то странная ассоциация всплыла вдруг в мозгу Авенира…
— Николай Николаевич!.. Стойте! Остановитесь немедленно!
Все замерли. Толик сунул руку под пиджак, к кобуре. Грешников презрительно покосился на него.