Ошибочным также будет думать, что физический мозг и мозг мыслящий существуют как два независимых друг от друга слоя в рамках точно спроектированной «архитектуры». Как показали первые исследователи нейропластичности, мозг и мышление изысканным образом переплетаются между собой, формируя друг друга. Как писал Ари Шульман в статье 2009 года под названием «Почему наш мозг не похож на компьютер» в журнале NewAtlantis, «есть все основания считать, что наш мозг представляет собой не аккуратно отделимую иерархию, как у компьютера, а скорее, запутанную иерархию организации и причинно-следственных связей. Изменения в мышлении приводят к изменениям в мозге, и наоборот». Для того чтобы создать компьютерную модель мозга, в точности имитирующую процесс мышления, нам потребовалось бы произвести репликацию «каждого уровня мозга, на который влияет процесс мышления». Но так как мы находимся достаточно далеко от полного распутывания иерархии мозга и крайне мало понимаем, каким образом взаимодействуют между собой его уровни, создание искусственного мозга станет, в лучшем случае, уделом будущих поколений.
Google - не Бог и не сатана, и если в Googleplex и есть какие-нибудь тени того или другого, то это не более чем отражение мании величия. Многих раздражает в этой компании не мальчишеское желание создать крутую машину, способную думать лучше, чем её создатели, а ущербное представление о человеческом мозге, лежащее в основе этого желания.
Глава 9
ПОИСК И ВОСПОМИНАНИЯ
Сократ был прав. По мере того как люди всё больше привыкали записывать свои мысли и читать мысли, записанные другими, они стали куда меньше зависеть от содержимого собственной памяти. То, что прежде хранилось в голове, теперь могло храниться на табличках, свитках или между обложками кодексов. Как и предсказывал великий оратор, люди начали запоминать вещи не из-за внутренней потребности, а руководствуясь внешними знаками. С появлением печатного пресса и последовавшими за ним бурным развитием издательского дела и ростом грамотности важность личной памяти человека снизилась ещё сильнее. Книги и журналы в библиотеках и домашних коллекциях стали полноценным дополнением к биологическому хранилищу в нашем мозге. Отныне людям уже не нужно было запоминать всё подряд. Они могли просто обратиться к внешнему источнику.
Но на этом история не заканчивалась. Развитие печатных текстов привело к возникновению ещё одного эффекта, который Сократ не мог предвидеть, но наверняка приветствовал бы. Книги обеспечивали людей куда более широким и разнообразным набором фактов, мнений, идей и историй, чем когда-либо прежде. Метод и культура углублённого чтения помогали людям сделать выбор в пользу печатной информации, а не собственной памяти. Ещё в VII веке Исидор, епископ Севильский, заметил, что чтение «высказываний» мыслителей в книгах приводило к более быстрому их вымыванию из памяти. Так как каждый человек был волен выбирать свой собственный способ чтения и определять, что именно читать, социальный контекст перестал обуславливать индивидуальную память, и она стала, скорее, основой для развития личных перспектив и личности как таковой. Под воздействием книг люди начали воспринимать себя авторами собственных мемуаров. Шекспировский Гамлет называл свою память «книгой мозга».
Беспокоясь о том, что письмо ослабит человеческую память, Сократ выражал, по словам итальянского писателя и учёного Умберто Эко, «исконный страх - страх, что новая техника отменит или разрушит нечто хорошее, плодоносное, самоценное и духовное». Однако в данном случае страх был направлен на неверный объект. Книги представляют собой дополнение нашей памяти, однако, по словам Эко, они «закаляют память, а не убаюкивают её».
Голландский гуманист Эразм Роттердамский в трактате 1512 года под названием De Copia, подчеркнул связь между памятью и чтением. Он призывал студентов создавать аннотации книг, использовать «соответствующие небольшие значки» для того, чтобы отмечать места «появления особенно интересных слов, архаических или новых форм, блестящих вспышек стиля, поговорок, примеров и содержательных замечаний, достойных запоминания». Он также предложил, чтобы у каждого студента и преподавателя был своего рода организованный дневник, «чтобы каждый раз, увидев что-то заслуживающее внимания, они могли бы записать это в соответствующем разделе». Расшифровка ранее написанного и регулярное повторение помогали информации крепче удержаться в памяти. Эразм называл выписки из книг «своего рода цветами», которые могли сохраняться между страницами памяти после того, как были сорваны со страниц книг.