Через миг ладонь вновь тронул ветер. Но на этот раз Зотар ощущал не сотни невидимых рук, а лишь одну, которая скользнула по его коже, обогнула ладонь и убежала дальше.
К выходу из пещеры.
Позабыв о том, что ему нужно рассказывать о своих ощущениях, Зотар прижался щекой к камню, повернул лицо туда, откуда прилетела эта ладонь ветра, одна его рука скользнула выше по камню, другая ниже.
Как он мог этого не заметить раньше? Как он мог упустить в голосе ветра этот шелест, с которым сотни воздушных ладоней скользили по грубым, шершавым стенам галереи? Ладони коснулись его лица, пробежали по нему, попытались забраться под зажмуренные веки, истончились любопытными пальцами и скользнули в нос при вдохе, забрались в уши. Шелест слился в неразборчивый гул, в котором ему внезапно почудились голоса.
Зотар прикусил губу, затаил дыхание, пытаясь разобрать, уловить, понять…
Только когда в груди стало больно, а сердце принялось стучать так, что заглушило шелест ветра – опомнился, выдохнул истраченный и жаркий воздух, сделал глоток свежего и прохладного. И снова замер вслушиваясь. Время потеряло значение, остался лишь гул ветра, который что‑то нёс с собой.
Наконец Зотар и впрямь уловил в нём шёпот голосов. Он не разбирал слов, но это ему и не было нужно. Теперь вместо тьмы он видел во всех подробностях шершавую стену, к которой всё ещё прижимался щекой. Знал на какой высоте потолок галереи, где на полу лежат камни. Не просто знал, а буквально видел всё это, так подробно ему описал всё это шёпот ветра. Словами, которых он даже не понимал.
Зотар видел даже сидящего на полу Леграда. Услышал новый шёпот, на этот раз шёпот Леграда:
– А теперь возьми столько ветра, сколько сможешь удержать в ладонях.
Зотар, не открывая глаз, оторвал одну руку от стены, подставил ладонь ветру. Сколько я могу удержать ветра?
* * *
Я отложил в сторону последний из свитков и несколько вдохов сидел с закрытыми глазами, оглядывая записи в жетоне. С этими последними трофеями, а я забрал даже то, что нашлось у бывших стражников, записей стало вдвое больше. Всё же Второй пояс гораздо богаче, чем Первый.
Это радовало, но разбираться со всем этим предстоит ещё очень долго. Да и свитков со стихией воды нашлось всего ничего. А я уже давно понял, насколько важны Мастеру техники его стихии. Жаль, ничего переделать так просто не получается, словно раньше одна только близость города Древних приносила мне удачу.
Ничего. Я справлюсь. Я сумею. Я разберусь.
Открыв глаза, я успел заметить, как ближние стражники резко спрятали взгляд. Позвал:
– Гавал.
Он, бывший командир лесных добытчиков Домара, поднялся, неспешно подошёл, избегая глядеть на меня и склонился:
– Да, господин?
Я жестом указал на свитки:
– Верни владельцам.
И занялся другой кучей добычи. Оружием. Полностью разобрать вещи Симара, Аймара, их мёртвых людей и ставших моими подчинёнными заняло очень много времени.
Где‑то в кисетах всё было разложено не так, как я привык, иногда совершенно беспорядочно. Или же я не понимал причин, по которым ядра в кисете Аймара оказались разложены едва ли не по всем полкам.
С другими сглупил и приказал отдать всё, что у них есть. А уж они постарались, избегая наказания моего Указа. Я не ожидал, что у них с собой столько хлама. Не приступи Зотар к Сердцу, я бы поручил ему разбирать всё, что получил в пещере, но…
Ещё больше времени заняли расспросы каждого обо всех подозрительных пузырьках. Конечно, бывшие стражники утверждали, будто яд был только у того, что занимался готовкой, и выдал он его только Кирту, но я не собирался рисковать. Да и отлично помнил, что сам я легко сумел утаить аж несколько кисетов, набитых всеми богатствами, полученными в Первом поясе.
Но это всё позади. Имущество, за редким исключением (ядра Зверей высокого Возвышения, необычные зелья, карты), уже вернулось к своим хозяевам. Осталось решить, как поступить с оружием. Большая часть его – всё равно хлам. Запасное, памятное, случайно оставшееся. Даже то, что сейчас висит на поясах бывших стражников – утратило начертания Симара и теперь вдвое хуже будет вести себя в бою.
По уму, мне бы поменять всю эту кучу негодного старья на оружие с начертаниями. Вот только где его взять? Для этого нужно выбраться к городу. И не к Ясеню, а к Двум Холмам. А я этого себе позволить не могу.
Или же выбрать то, что сохранило начертания и раздать.
Я потянул из середины кучи меч. Тот, что рассматривал Пинь, а я увидел, едва войдя в пещеру.
Потянул и замер. А как я пойму, что на мече есть начертание? Как узнаю, какое оно?
Поднял глаза и с новым интересом оглядел бывших стражников. Заметив, как они вновь отводят взгляд, поморщился и раздражённо повысил голос:
– Кто из вас хорош в познании и сможет определить начертание на оружии?
Несколько вдохов бывшие стражники переглядывались, затем Гавал поднялся на ноги:
– Я, господин.
Я похлопал по камню рядом с собой. Удачно вышло. Усевшемуся Гавалу сунул в руки меч:
– Что ты скажешь о нём?
Тот ответил не сразу, долго сидел, вглядываясь в клинок, водя по нему пальцами:
– Очень старая работа. Я бы даже рискнул и сказал, что Древних. Но начертания не вижу. Или моих знаний недостаточно.
Сдержав недовольный вздох, я забрал меч и кивнул на кучу оставшегося железа:
– Разбирай. С начертанием в одну сторону, без в другую, необычное в третью.
Сам же вгляделся в меч. Что Пинь в нём нашёл? Хотя… Одна догадка у меня была.
Я всё ещё помнил, что Вратами Ясеня годы назад прошёл основатель Волков. Помнил, что у него был меч из Зала Стражи. Меч с вложенной в него техникой, которую никто из ватажников так и не сумел познать. По годам вроде не очень подходит, хотя это ни о чём не говорит. Пять лет в одну сторону, пять лет в другую. Кто точно знал, сколько лет назад погибли защитники пещеры и когда их здесь оставил дед из Саул? Аймар? Он не оставил про это записей. Вряд ли конечно в руках у меня меч Волков, но всё же – вокруг меня Второй пояс, здесь вещей, с вложенной в них памятью Мастеров, гораздо больше.
Из моих ладоней выскользнули нити силы… И бесследно исчезли в холодящей ладони стали.
Несколько вдохов ничего не происходило, а затем лезвие меча вспыхнуло алым пламенем, оно пролилось на камень пещеры и соткалось в фигуру призрачного мечника.
Которого, похоже, никто кроме меня не видел. Ведь никто не вскочил, не вскрикнул и даже не вскинул взгляда на это пламя.
Мгновение мечник смотрел на меня, а затем вскинул перед собой меч и в его прозрачном теле начали загораться узлы созвездия.
* * *
– Первый брат…
Кирт с такой ненавистью зыркнул на Труека, что тот не только замолчал на полуслове, но и отшатнулся. Кирт же процедил:
– Какой я тебе первый брат теперь? Иди, поищи среди лесовиков кого посильней. Гавала, к примеру.
Труек справился с собой, шагнул назад, криво усмехнулся:
– Разве кому‑то из нас важна сила? Я с тобой уже три года. Ты спасал мою шкуру в лесу, в поместье брал на себя самые грязные приказы обоих господинов.
Кирт с силой провёл рукой по лицу, словно пытаясь стереть воспоминания, глухо спросил:
– Зачем пришёл? И к чему так рисковал, бестолочь, вступаясь за меня? Нихрена ничему не учишься…
Труек покосился в центр пещеры, коснулся кисета и негромко произнёс:
– Держи, первый брат. Тебе сейчас нужно.
Кирт болтнул небольшую бутыль, прислушался к бульканью, беззлобно буркнул:
– Снова прихватил на выход вино. Ничему ты тогда не научился.
Труек беззвучно рассмеялся:
– Пригодилось ведь. Да и новый господин не зря же оставил его мне.
Помолчав, Кирт приказал:
– Раздай всем, – поймав взгляд Труека, Кирт покачал головой. – И не говори, что взял мало. Не поверю. – с нажимом повторил: – Всем.