У Абая вырвалось то, что тайно волновало его. Но этим людям прежде всего нужно было помочь делом. Он обвел взглядом лица четырех стариков, слушавших его с напряженным вниманием, и неожиданно для них решительно закончил:
— Съезд будет не в Аркате, а в Балкыбеке. Возможно, что он уже начался, так мне говорили в городе. Я не хотел принимать участия в тяжбах, но теперь поеду. Нарочно поеду, чтоб говорить о злодеянии, о котором узнал от вас. И вы тоже отправляйтесь туда же через три дня. Будем требовать с Такежана, Исхака и Майбасара возмещения — и за прошлогоднюю потраву, и за нынешнюю, и за коней. Я сам буду вашим истцом и ходатаем. А от вас пусть приезжают двое. Ты, Даркембай, поезжай непременно! С собой возьми Дандибая — он тоже твердый и мужественный старик, не хуже тебя…
Абай торопливо поднялся:
— Значит, решено! Об остальном поговорим там, на съезде… Только не запаздывайте — через три дня! А мы тронемся сейчас же. Запрягай, Баймагамбет!
Баймагамбет, вполне разделявший чувства Абая, бросился к двери, ловкий и быстрый, как всегда. Абай надел жилет, набросил сверху длинный летний бешмет и взглянул на свои часы. Повернувшись к старикам, он заметил, что те чем-то сильно озадачены: Дандибай наклонился к Еренаю и что-то в недоумении шептал ему, разводя руками. Абай спросил его:
— Что случилось, Данеке? В чем у тебя сомнение? Ты не согласен?
И он вопросительно обернулся к Даркембаю. Тот взглянул ему прямо в лицо:
— И совет твой хороший, и решение правильное. Конечно, не поехав на сбор, мы правды не добьемся… Но бедность окаянная опять нам мешает. Если б хоть не двоим ехать? А ты прав: ехать надо и мне и Дандибаю. А шепчутся они о том, как мы поедем: где найдем мы в ауле одежду, где взять вторую лошадь, когда у нас последних кляч забрали?
— Не на чем ехать, Абай-жан, — печально подтвердил Еренай.
Дандибай крепко ругнулся и зло добавил:
— Вцепилась вонючая бедность! Не пускает и туда, где правды добиться можно! Как безногого, к месту приковала!.. До Ералы ягнячий перегон, и то не на чем ехать, а как в такую даль доберешься — до Балкыбека?
Абай быстро нашел выход:
— Даркембаю есть на чем ехать, а другой пусть берет мою пристяжную! Возьми ее на все лето, Дандибай, вернешь, когда будем перегонять табуны на осеннее пастбище… А насчет одежды…
Абай раскрыл свой белый сундук и достал оттуда два куска материи:
— Вот верх, вот подкладка, на один чапан хватит, — сказал он, — отдай скорей шить, Даркембай!
Старики, улыбаясь, заговорили в один голос:
— Пошли тебе бог долгую жизнь!
— Вот это подарок!
— Выручил, Абай, дай тебе бог здоровья!
— Как же так, Абай-жан? — удивленно сказал Даркембай, беря отрезы. — Насильничает Такежан, а убытки возмещаешь ты?
Все расхохотались, но старик продолжал:
— Этак на наш иск теперь и не посмотрят, — никуда не ездили, бия не видали, а коня и чапан за убытки уже получили!..
И он весело рассмеялся. Абаю стало легче на душе при виде радости старого друга.
— Полно, Даркембай! Считай, что это — пеня за проступки моего отца против твоего. А с Такежаном и Исхаком разговор впереди. Тут уж я буду не ответчиком, а обвинителем!.. Но уговор такой: придется кидаться в стычку, не промахнись, бей в упор! Я слышал, что в Токпамбетской битве Байдалы крикнул Суюндику: «Бери пример с Даркембая, вот где мужество!» Поэтому-то я и хочу, чтоб ехали ты и Дандибай… Но смотрите — если только вы маху дадите, я потом всем жатакам расскажу, что вы никуда не годитесь! — шутливо закончил он.
Вошел Баймагамбет — кони были готовы. Все направились к выходу. По дороге Еренай, смеясь, вступился за друзей:
— Если бог не лишит их языка, увидишь, что эти двое не испугаются и самого жандарала! Правильно угадал, кого выбрать, свет мой! Уж если эти батыры в воду не полезут, значит, жатакам вовсе не везет!..
Повозка, запряженная вместо тройки парой, ждала у юрты. Провожать Абая вышли и мужчины и дети. Кони взяли с места крупной рысью. Ребятишки бросились врассыпную, поднялся лай заморенных собак, кинувшихся за повозкой.
Еренай, глядя вслед ей, задумчиво сказал:
— Боже всесильный, этот жигит еще в детстве был надеждой родичей… Видно, оправдывается надежда! Да будет счастлив он в жизни! От таких, как он, только добро идет…
И старик повернулся к бедноте, стоявшей вокруг:
— Все семь голов вернуть обещал! Сказал, с самых сильных взыщет… И пеню возьмет за убытки — и за прошлую и за нынешнюю потраву! Обещал добиться — и добьется, увидите! Вот про что я говорю!