Александр Адамович
Путь Акогаре
Том 1
«Увы, наш мир — не плавучий ли, зыбкий мост сновидений?»
Глава 1
Тоска
Они напали на меня, опять.
Мертвецы наскакивали, пытались впиться в плоть, оторвать конечности, уничтожить и так потрёпанное кимоно. Я уже долго живу в этом лесу, и ни дня не обходится без встреч с ними. Никогда не знал особых техник, но рука была крепка — я много лет учился точить камни у горных ручьев. Во время их полёта вынул катану, миг, и первая волна уничтожена, осталось ловким движением смахнуть кровавые остатки к серой земле.
Меч, который держу в руках, зовётся Акогаре, он был подарком самой судьбы, во имя борьбы с мертвецами. Акогаре — это воплощение воли, средство, чтобы справиться с нашествием сих бедствий на арене Сейкацу. Я живу на арене, моя жизнь — сражение.
Мертвецы были разными, они как творения сошедшего с ума художника, фантасмагоричные, безумные в формах своих уродств и жутко приставучие. От их свисших кишок исходило амбре обиды, в их выпавших глазах текли слезы печали, их искривленные во все стороны пальцы рвали остатки собственной кожи.
Они — часть пути, часть арены.
Арена терниста, она обросла корнями — шрамами прошедших лет, деревьями, которые стремятся к высокому — к проблеску солнца, но я прекрасно знаю — чем растение выше, тем глубже оно впивается в землю.
Понимаю, что думать мне запрещено, от мыслей — их количество становится больше. Вторая волна, оправдывая сказанное, хлынула на меня. Ранили. Левая рука засочилась кровью, но ответным выпадом рассёк страшилище поперек — оно раскроилось, излившись внутренностями на бесцветную землю.
Мертвец — мой главный спутник в этом лесу, хоть добра и не желает. Я живу в отшельничестве уже множество лет и могу уверенно заявить — компания демона мне приятнее человеческой, нежить есть чистое воплощение людского порока. Самое приятное в этом то, что я могу разрубить его мечом, уничтожить порождённое душами других путников чудовище, ведь рождаются мертвецы от людских обид, разочарований…
Раны, нанесённые ими, никогда не заживали, оставались глубокими шрамами на коже, чем-то, даже, походя на имена мертвецов. На теле таких знаков, в общем-то, было много, и каждый, конечно, считал своим долгом зудеть.
От боли я истошно зашипел и, стиснув зубы, терпел.
— Терпи, путник, терпи, — шептали мне деревья, — твой Сейкацу длинен.
Справляться с мертвецами не трудно, главное изучить их манеру поведения. Чем больше я сталкиваюсь с ними, тем увереннее себя чувствую, а сталкиваться приходилось множество раз… Наверное, папа говорил именно об этом «боевом опыте».
Мой отец любил побеседовать. Он считал себя мастером пути меча, поэтому всегда очень строго относился к моим тренировкам. Мне нравилось заниматься вместе, а когда папа пропускал удары — чувствовал себя настоящим победителем, хоть после поражений он и становился только строже. Но я понимал, что это только проявление «особой» любви.
Только вот загрызли мужика, толпой, бесчестно.
Чёрт… Опять задумался. Стоит тревожащему душу воспоминанию всплыть, напомнить о испытанной боли, как тут же рождается новый демон.
На сей раз из-под земли полез одиночка, живой, недомолотый фарш, ковыляющий на двух копытах — Соншитсу. Рёв свинной головы прогремел в ушах, сия тучная фигура ползла, оставляя за собой стекающий гнойный след.
Выбора нет — встречай ужас лицом к лицу.
Оттолкнувшись от рыхлой земли, он попытался меня раздавить, но я смекнул, что можно оборвать опору в виде копыт и свалить его на землю, где до самого уязвимого места — головы, остаётся рукой подать.
Я ловко увернулся от Соншитсу, но оно, использовав заминку, приготовилось к прыжку, намереваясь, видимо, закончить одним укусом — лишить меня головы.
Либо отступай, либо контратакуй.
Решение очевидно.
Акогаре моментально пронзило пасть. Поток гноя, крови, слюны и соплей, полился в сторону лица, еле успел прикрыться рукой.
Ксо!
Жидкости оказались ядом…
Жуткая боль, похожая на горение, начала изъедать кисть, её кожу, пронзать мышцы и руку. Ощущение, будто рой кровожадных муравьев пожирал каждый клочок плоти.
Вместе с тушей Соншитсу, от боли свалился и я.
Я… Умираю?
Почему всё вокруг такое яркое?…
Кто эти люди?…
Мать… Отец?
Но на арене Сейкацу ты остаёшься один, рано или поздно. Может кого встретишь, может потеряешь, но держишь в уме — одиночество. Фигура в демонической маске, мрачном наряде, всегда находится в незримом присутствии. Его тень напоминает о том, что ты всего лишь ободранный отшельник без крова и семьи.