И явно не просто так. Он не человек, это я понял, соприкоснувшись с его душой в ту ночь. Не демон.
Тогда?..
Ками?
История получается складная. Представим душу человека в виде сосуда, где бултыхается как Инь так и Янь. У демона же “душа”, если к ним это вообще применимо, чисто чёрная, тогда у существ божественных должна быть чисто светлой, верно? По уму да. Тогда почему странник не объявил себя Богом, коптящим небо на бренной земле?
Не понимаю его логики.
Тем не менее, тёмное начало в душе я подчинил себе полностью. И если Инь в сосуде преобладает – я его волю подавляю. Работает на демонах и одержимых; у последних от Янь остается маленькое зёрнышко – вот они и сдаются. Я это к тому, что у скитальца попросту нет тёмного начала. Да, какие-то пятна он нажил, но в сути их заложено не было. Точно ками. Живой, пьющий, бессмертный ками.
Вот с кем я имею дело.
Забавно.
– Бухта Данноура, – буркнул себе под нос Норайо.
– Да, – выдохнул я, глянув вдаль.
Здесь пал дом Тайра.
Прошло уже слишком много лет, чтобы я испытывал что-то кроме глубокого почтения к предкам. Да, по началу были и гнев и боль и тоска и печаль, но это чувства слабых – их надо укрощать.
Не позорить своего имени.
– Я слыхал здесь вкусных крабов подают, – подал голос Журавль.
– С лицами павших воинов на панцире. Есть такая байка.
– Какими ещё лицами?
– Ну, павших воинов дома Тайра.
– Это правда?
– Нет, конечно. Но узоры на крабах лица и вправду напоминают.
А вот легенды о сотнях кроваво красных огоньков, появляющихся над дланью моря каждые несколько лет, вопящих голосах и лязге металла отчасти правдивы. Поэтому людей в рыбацкой деревне живёт мало, выживают за счёт богатого покровителя местного храма.
Меня, если быть точным.
* * *
Потерялся Нора.
Хм, он ведь стоял здесь, рядом, смотря на бухту, но не успел я на миг задуматься и вот – исчез. Норайо мне, конечно, давно не слуга и не должен постоянно находиться рядом в ожидании приказов, но вот так брать и теряться? Некрасиво.
Ладно. О чём это я. Потерялся.
Нора всё это время шёл пешком, а я был на лошади, так-то на ней и остался, а вот пеший спутник бесследно, буквально бесследно, скрылся. Игра? Месть за тренировку? Про нападение даже не думаю, врагов я бы учуял, демонов тем более.
Было решено двинуться в деревню. А там, как ни странно, тоже пусто. Не успел я заподозрить неладное, как услышал ритмичное: “ХОП-ХЭЙ! ХОП-ХЭЙ! ХОП-ХОП! ХЭЙ-ХЭЙ!”, – движущиеся куда-то в лес. Точно. Праздник Огня. Сейчас все крестьяне собираются на гуляния, таща упряжки с сухими ветками, дровами, хворостом – всем, что можно поджечь и вокруг чего можно поплясать.
Я повёл лошадь следом – Норайо вполне мог затеряться где-то на фестивале.
– ХОП-ХЭЙ! ХОП-ХЭЙ!
– ХОП! ХОП! ХЭЙ! ХЭЙ!
Под ритмичный топот ног они прибыли на относительно голую от деревьев поляну, где уже стояло несколько человек, одетых в белое и держащих в руках факела на длинной бамбуковой палке; завидев телегу они хором прокричали:
– КАГУЦУТИ – БЕРЕГИ! КАГУЦУТИ – СОГРЕВАЙ!
Весь фестиваль под эгидой Бога Огня, конечно же.
Танцы да пламя.
Женщины стали широким кругом, а внутри – ближе к теплу – мужчины, обнявшись, стали вести хоровод, продолжая оттаптывать ритм. Неподалёку послышались барабаны.
– СВЯЩЕННО ТВОË ПЛАМЯ, КАГУЦУТИ!
– ОТ МОРОЗНЫХ НОЧЕЙ, ОТ ХОЛОДНЫХ ДНЕЙ!
– СОГРЕВАЙ НАС, МИЛОСТИВЫЙ, СОГРЕВАЙ!
Следом вся братия взялась за руки, образовав один большой хоровод, который и продлился к утру. Нору я таки нашёл, здесь же, в компании жрецов в белых одеяниях.
– Никогда не поверите, Хоккори-сэнсэй, что со мной приключилось! – разлился оправданиями синоби.
– Ну? – приподнял я бровь, – Удивляй.
– Я всего-то отошёл по малой нужде, а тут вдали тропы послышалось это их “ХОП-ХЭЙ!”, – оглянутся не успел, а я и сам уже вместе с ними: “ХЭЙ-ХЭЙ!”.
– И?..
– И вот как-то так... – скорчил он виноватую рожу, при этом явно ухмыляясь, – Могу принять хоть сотню ваших плетей, Хоккори-сэнсэй!
– Просто признай, что поддался на бесплатную выпивку.