Вовка молча кивнул.
- Он шутит. Гитлер капут.
- Фон Кранц сказал, что Гитлер жив и здоров. Немцы здесь раскрыли секрет долголетия. А как ты думаешь, сколько этому фон Кранцу лет?
- Ну не знаю, - Василий пожал плечами. - Может быть чуть больше пятидесяти.
- Ему сто девять лет, - усмехнулся Вовка. - Он воевал на восточном фронте, участвовал в битве под Сталинградом в армии Манштейна и на Курской дуге.
- Он сам все тебе это рассказал?
- Сам, - кивнул Вовка.
- Сочиняет все, - отмахнулся Василий. - Лапшу тебе на уши вешал, чтобы запугать. Дескать, мы самые крутые тут и с нами дружить надо.
- А я верю, что оно так, - мрачно произнес Вовка. - Смерть Гитлера была подстроена. Все шито-крыто. Двойника укокошили, труп в ковер завернули, облили бензином и подожгли. Обугленную головешку-то как опознаешь. В то время еще не было экспертизы по ДНК. А, может, кроме Гитлера еще кое-кто из главных нацистов в этом мире укрылся.
Вовка говорил, и Василий понимал, что тот через слова выбрасывает накопившееся нервное напряжение.
- Впрочем, мне где-то как-то нравятся идеи нацистов, - продолжал Вовка. - Они за строгий порядок в мире. Я читал "Майн Кампф". Гитлер там писал, что надо бороться с большевизмом, а не с Российским народом, придавленным коммунистическим сапогом. Он шел на восток, чтобы освободить нас.
Вовку понесло. Василий понимал, что тот говорит так специально, играя на публику прослушивающую их. Но все же ему было странно слушать эти слова из уст тринадцатилетнего подростка. А Вовка продолжал развивать тему.
- Историю пишут победители. Как все было на самом деле, мы не знаем. Многое замалчивается. А мне бы хотелось услышать от того же фон Кранца истинное положение дел. Я его еще спрошу обо всем.
Вовка продолжал говорить, а Василий откинулся спиной на стену и закрыл глаза. Он прокручивал в голове возможные варианты побега. Первым делом надо выбраться вместе с Вовкой из этих железных стен под открытое небо. Самый лучший вариант - если их вдвоем повезут на катере к дому Гриши. Там можно будет проявить свои возможности на полную. Но, скорее всего Василия повезут туда без Вовки, оставив сына в заложниках. При этом фон Кранц не преминет лично убедиться в правдивости слов Василия. Он тоже поплывет с ним на катере. Тогда включается очень опасный вариант. Василий берет немца в заложники. Жизнь немца в обмен на сына. Риск очень большой. Но иного не дано. Можно было взять этого фон-Кранца в заложники уже здесь. Но зачем включать этот вариант преждевременно, если существует перспектива иного, менее опасного решения?
А что если Василия повезут на катере, а фон Кранц останется на крейсере? Это худший вариант. Тогда Василий будет брать немца в заложники прямо на борту корабля.
Не открывая глаз, он почувствовал, как открывается дверь
-- Ауфштеен, - послышался голос Генриха.
Глава 24
ГОЛОС ТЬМЫ
Аркадий Каменецкий считал себя здравомыслящим человеком с устойчивой психикой. Работа в центре того требовала. А как же иначе? В его деятельности всегда присутствовал научный подход с детальной проверкой фактов и событий. Того же он требовал от своих подчиненных. Вместе с тем, еще участь в университете, он проявлял интерес ко всему оккультному и древнему, занимался магическими ритуалами, изучал древние языки, преуспел в санскрите и даже создал тайное сообщество, изучающее аномальные возможности человека.
Сообществом позднее заинтересовались компетентные органы, а сам Каменецкий со своими организаторскими и прочими способностями вскоре был привлечен к особой работе. Он достаточно быстро продвинулся на новом поприще, получил доступ к секретным материалам и все свободное время проводил за их исследованиями. Аркадий Каменецкий был жаден до секретов в своем неуёмном стремлении заполучить могущественные знания способные сделать его самого сверхчеловеком.
Он допускал существование всего, что можно вообразить. Как-то раз в одном из литературных источников ему на глаза попалась фраза: "В силу бесконечности вселенной, все, что существует в нашем воображении, имеет место быть в действительности". Фраза ему понравилась. Он тут же ее переиначил: "Наше воображение - это отражение бесконечности вселенной".
Гораздо позже он выяснил, что эта фраза принадлежит не ему.
Каменецкий допускал существование всего воображаемого, но вместе с тем никогда не выходил в своей деятельности за рамки строго научного подхода к изучению того или иного предмета.
- Воображение, это конь, скачущий вдаль, а разум - наездник, держащий в руках вожжи, - любил повторять он.