- Да что тут смотреть, - пробурчал Степан. - Рисунки сумасшедшего.
- Не скажи, - покачал головой Василий, затем отложил карту и раскрыл тетрадь. Первые страницы пестрили цифрами. Это были записи добычи золота. Ничего интересного. Еще страница. Ещё.
А вот это, похоже, заслуживает внимания. Текст какой-то. Все трое склонились ближе. Тест аккуратно написан, но по-старому. Некоторые слова в нем заканчивались твердым знаком. Сейчас так не пишут. Василий начал медленно читать вслух:
"Не помню числа того дня, когда произошло это событие. Было лето 1908 года. В тот день я прибыл на свой прииск забрать добытое золото. Жара стояла несусветная. Это произошло, когда солнце перевалило за полдень. Небо, словно, раскололось. Земля содрогнулась. Вскинул я глаза к небу и увидел там летящий огненный шар. Потом все озарило ярким пламенем. Вспышка ослепила глаза. После свет померк, и наступила тишина. А потом глаза попривыкли, вновь увидели свет. Всё вокруг, как бы погрузилось в тишину, будто и не было ничего, ни грома этого, ни шара огненного.
Я поскорее забрал золото и вместе с двумя своими охранниками поплыл вниз по реке. Мы торопились домой. Но не удалось нам вернуться в тот день. Проплыв до Подкаменки, увидели мы на берегах лес поваленный. А перед собой гору необозримую. Она путь нам преградила. Подкаменка-река уходила прямо в эту гору. Но не в пещеру какую-нибудь она текла, а прямо в склон горы упиралась, исчезая там совсем. Как увидели такое, страшно нам стало. Подумалось, что сам сатана нам путь преградил. Мы истово крестились и читали молитвы господу нашему. Но путь так и не открылся. К самой горе мы не решались приблизиться. Время тогда к вечеру уже шло. Удалившись от горы, мы расположились на ночлег. Когда стемнело, призраки на дальних холмах за рекой появились, там, где лес поваленный. Блуждали они огнями по склонам. Мы молились всю ночь, осеняя себя крестным знамением за спасение душ наших. Как только рассвет забрезжил, мы в обратную дорогу-путь отправились. Добрались до прииска нашего только к полудню. Порешили мы тогда, другой дорогой пойти - по земле, не по реке. Верст пятьдесят надо было отмахать до селения старообрядцев. Мы и пошли. Дорога вроде знакомая поначалу шла, а потом сами не поняли куда забрели. Места неизвестные кругом. Плутали мы до самого вечера, а потом к морю - океану вышли. Глазам своим не поверили. Волны на берег накатываются. Ветер дует. Откуда здесь морю-то быть? Завечерело. Мы у моря заночевали, а наутро назад стали сбираться. Возвращались мы не один день. Лес словно заколдованный стоял. Плутали мы по нему три дня. Только на четвертый день к прииску вышли. Так и остались мы здесь.
Я - Филимон сын Иванов по фамилии Ознобищев остался, двое охранников моих Кирюха Михеев, да Мишка Евстигнеев и четверо старателей с прииска моего - Петр Иванников, Сашка Лужко, Еремей Дружинин, Епищенков Николай тоже остались волею судьбы. Сколь ни пытались выйти отсюда, не получалось у нас. Пытались мы в мир выйти не раз, но лес нас кругами водил. Не заметили, как год прошел, потом другой, третий. Я за это время стал карту составлять. Заметил я, что на земле этой есть места, где можно ходить свободно и лес тебя не обманет. Вроде как по коридорам можно ходить. Я эти места пунктирами на карте нанес. А ежели от пунктиров тех отступить, так сразу в место иное попадаешь и можешь проплутать невесть сколько. Так у нас двое сгинуло за год. Через трое годков ещё четверо померло неизвестно от чего один за другим. Я один остался. Уже лет пять, как один живу в этом месте сатанинском. Не отпускает эта земля. Нет из неё выхода. Но я карту-то составил в меру своего разумения и в надежде, что когда-нибудь кто-нибудь найдет это место. Искал я выход, но не нашел. Море - океан вокруг. А к месту тому, где река в гору уходит, приближаться не решался. Там место тайное и гиблое. В надежде на тех уповаю, кто прочтет это, ибо знаю - дни мои сочтены. Ослаб я, да и устал жить здесь в одиночестве. Бог наказал меня за грехи мои земные. За всё платить надо, ибо вел я в молодости жизнь разгульную, обманывал людей не раз ради богатства, в чем искренне раскаиваюсь.
Об одном прошу тех, кто найдет мои останки, предать земле их по христианскому обычаю и помолиться за мою грешную душу.
Филимон сын Иванов, по фамилии Ознобищев.
Василий закончил читать последнюю фразу и услышал над ухом громкий вскрик: