Раздался негромкий, отчётливый звук хлопка одной ладонью: Арлекин отвесил Пьеро смачную плюху. Через пару мгновений звук повторился в другой тональности — автор плюхи решил подкрепить достигнутый эффект подзатыльником.
— Завали ебало, вафел, — завершил он воспитательные действия.
Кот оглянулся на звук, на мгновение приподнял очки.
— Они что-то несут, — сообщил он, — вот только не разберу, что.
— Кенни, плитку и мой продуктовый мешок, — объяснил раввин. — Нам надо подкрепиться. Ты как насчёт этого?
— Пожалуй, да, — кот нервно зевнул. — А ты как всегда?
— Дозволенное в пищу млекопитающее должно быть парнокопытным и жвачным, а ситуации пикуах нефеш я пока не усматриваю, — принялся объяснять раввин. — Вообще вопрос очень интересный и спорный. «Книга ангела Рафаэля» абсолютно запрещает даже в ситуации пикуах нефеш, хотя Рамбам в «Маахалот Асурот» пишет…
Кот демонстративно поджал уши.
— Ладно, хватит прохлаждаться, — прервался Карабас. — Набери сушняка, а я пойду поищу какой-нибудь камень на могилу. К останкам надо отнестись уважительно.
Раввин вернулся минут через сорок. Пыхтя и отдуваясь, он тащил на спине могильную плиту.
Маленький отряд к тому времени уже сидел у небольшого костерка. Пьеро, скорчившись и закрыв лицо руками, тихо, беззвучно плакал — у него пошла терминальная стадия айс-дефолта. Арлекин возился с внутренностями, копаясь в кишках. Аккуратный кот поджаривал на прутике печёночку.
— Оскоромиться не желаешь? — осведомился он, протягивая раввину прутик с дымящимся кусочком мяса. — Свежатинку знаешь как хорошо?
— Знаю, — раввин осторожно присел, спуская с плеч груз. — Достань из мешка мои крекеры. И воду надо бы вскипятить.
— Не в чем, — вздохнул кот.
— Сбегай к гондоле, — сказал Карабас, глядя на суетящегося Арлекина. — Принеси что-нибудь, только быстро. Кстати, поищи мой хумидор.
— Шеф, ну дай пожрать-то! — возмутился Арлекин, торопливо набивая рот мясом и брызгая соком.
Карабас прищурился. Арлекин — явно против воли — вскочил, вытянулся, правая рука выронила мясо и угрожающе отошла в сторону, сжимаясь в кулак.
— Понял-понял, я ща, я мухой, — забормотал маленький педрилка.
— Кстати вариант, мухой-то, — заметил кот. — У нас же вроде остался бэтмен? Ты же до него дотягиваешься? Вот пусть и слетает. Заодно и хумидор поищет.
— Он сейчас кормится, — нахмурился раввин, не любящий, когда его распоряжения оспаривают. — Хотя ладно, пусть летит. Сиди, — бросил он Арлекину, — жри.
— А ничего был этот Кенни, — заметил кот, обсасывая прутик после печёнки. — Язык мне поджарь, — обратился он к Арлекину. — Шварцкопф, у тебя в мешке специи?
— Горный перец, должен подойти, — раввин немного подумал. — Слушай, а ты не помнишь, кто был покойник по базе? Свиных генов в нём вроде бы не было… зайца тоже непохоже чтоб было… ничего особенно некошерного не припоминаю…
Арлекин сообразил, что голодный гигант может присоединиться к трапезе, и заработал челюстями с удвоенной силой.
— Напсибыпытретень, — отчётливо, по буквам, выговорил Пьеро. — Нап-си-бы-пыт-ре-тень.
— Чо? — заинтересовался Арлекин, смачно чавкая. — Может, в очо? — решил уточнить он, ответа не дождавшись. — Эт-то мы запросто…
— Напсибыпытретень, — повторил поэт. — Это слово я придумаю завтра. Чтобы всуе поминать того самого, кто во всём виноват. Напсибыпытретень. Пусть он и будет виноват во всём. Ты же, Мальвина, любимая, чиста, ты ни в чём не повинна: так склеились звёзды… — он внезапно выбросил вперёд руку с тонкими длинными пальцами, схватил комок полусырого мяса, и, обливаясь слезами, запихнул его себе в рот.
— Смотри-к ты, оживает, на хавчик пробило, — заметил кот. — Кстати, где мой жареный язык?
— Дык, это… головы нет, — признал Арлекин. — Оторвало взрывом. Не повезло парню. Даже не могу понять, как ему так не повезло. Мы отделались синяками, а он вот так.
— Затем и брали, — Карабас, отбросив колебания, решительно потянулся за очередным прутиком. — Потому и отделались.
— Талисман? — понял кот. — Не знал. Ты не говорил, что у нас есть талисман.
— Он должен был умереть, — почти осмысленно сообщил Пьеро, прожёвывая кусок Кенни.