С этими словами адепт мрака достал из своего мешка связанную немийскую кошку редкого жемчужного окраса — священного зверя Лаода, бога света. Держа жалобно мяукавшее животное за шкирку, он вытащил из ниши под алтарем железный крис — ритуальный кинжал с изогнутым лезвием, и с криком «Мукор!» полоснул по горлу жертвы.
Стоило неофиту взять в руки кинжал, как Никаниэль уже начал смутно догадываться, что должно произойти. Он тут же захотел вмешаться и спасти животное. Как и любой эльф, он выше всего чтил жизнь в любом ее проявлении и не мог просто так смотреть на убийство беззащитного существа.
Ник даже схватился за рукоять спрятанного в рукаве кортика, но в последний момент, вспомнил ради чего здесь находится. Костяшки пальцев, сжатых в кулаки, побелели от напряжения, но огромным усилием воли ему удалось остановить уже начатое движение и, сохранив внешнее спокойствие, остаться на месте.
Правда, смотреть на происходящее принц все равно не мог, а потому не увидел, как кровь священного животного, обильно стекая по роскошной шерсти, полилась на обсидиановый алтарь. Но она не скапливалась и не растекалась, а будто сразу впитывалась в его отполированную сотнями ритуалов поверхность. И с каждой каплей лоскуты тьмы, таившиеся до того по углам, начали стягиваться к ногам убийцы.
В полнейшей тишине, нарушаемой лишь звоном последних крупиц жизненной силы, падавших на алтарь, призванные лоскуты пришли в движение. Сперва они хаотично кружились вокруг неофита, но постепенно в их траектории возникла некая закономерность. Частички тьмы поднимались все выше вдоль тела адепта, периодически сталкиваясь и объединяясь в более крупные элементы.
И вот перед самым его лицом две последние кляксы срослись в одну и ринулись навстречу ритуалисту. Сплошным потоком тьма вливалась ему в глаза, нос и рот, стремясь как можно скорее проникнуть внутрь. Не в силах даже вздохнуть, тот выронил кинжал и труп из ослабевших рук. Он упал на колени, разевая рот в немом крике и судорожно царапая шею.
Едва последняя частица тьмы впиталась в тело новоиспеченного мага, как тот безвольно рухнул на пол, поджал колени и мелко затрясся. Стоило же конвульсиям прекратились, как все в зале вскочили на ноги принялись радостно аплодировать, приветствуя и поздравляя соратника с обретением силы.
— Встань, брат мой. — вымолвил мастер, убирая крис обратно в нишу. — Чувствуешь ли ты благословление Мукора? Обрел ли ты то, что хотел?
Вместо ответа адепт махнул рукой в сторону трупа. На неподвижном теле несчастного животного мгновенно выступили язвы, а вся шерсть посерела и выпала, образовав на полу небольшой коврик. И вновь зал разразился аплодисментами, а из глаз Ника брызнули слезы, которые, к счастью, под маской никто не мог заметить.
Что за чудовища способны творить такое? Как можно желать обрести настолько гнусную силу?! И кем станет тот, кто попросит у них помощи?..
Никаниэль, всю жизнь готовившийся к сражениям, лишениям и ужасам поля брани, и даже уже успевший собственноручно прикнчить трех разумных существ, оказалсяне готов увидеть подобное. Столкнувшись с чем-то настолько противным его естеству, с другой стороной простого и понятного мира, он безмолвно плакал, терзаемый тяжелыми мыслями.
Сможет ли Элельен простить его, узнав каким образом ее вернули к жизни? Сможет ли любить как прежде, зная с какой вопиющей мерзостью шел рука об руку Ник ради ее воскрешения?
Тем временем уже второй адепт алкавший темной силы замер на коленях у алтаря. Этот мечтал стать последователем Зулракха — бога-покровителя чернокнижников, чтобы обрести могущество призывать тварей из армии повелителя и управлять ими по своему усмотрению.
Прокричав клятву вечной верности и взяв из ниши все тот же крис, адепт вытащил из своего мешка детеныша единорога.
— Какое ценное подношение. — даже мастер оказался поражен увиденным. — Зулракх будет доволен.
Ошеломленный принц, тем не менее, даже не шелохнулся. Однажды наступив на горло своим принципам, каждый следующий раз делать это становилось все проще.
Жалобное ржание сменилось беспомощным хрипом, и ритуал обретения силы прошел по точно такому же сценарию. С той лишь разницей, что в этот раз под аплодисменты окружающих новообращенный чернокнижник смог призвать из иного мира мерзкую тварь, состоящую из сотни переплетенных зубастых щупалец и с огромным мутным глазом посередине.
Наблюдая за подобным, Никаниэль весь вспотел и сидел ни жив ни мертв.