– Простите мне, дилетанту, эту ошибку, – умильно проговорил Берт и сложил руки перед грудью.
– Неточность, – поощряюще улыбнулся епископ Даг. – Мне в любом случае приятен ваш интерес к моей церкви и ваш подход. Очень дотошный и последовательный.
Берт склонил голову, очевидно польщенный. И ждал. Не просто же так Горрен порекомендовал ему заглянуть и в этот епископат тоже, и не просто же так епископ проникся к нему, несмотря на давнюю и очень тщательно лелеемую неприязнь к своему родственнику.
– Мне представляется, что и в других областях вы пользуетесь этим же подходом, – продолжил епископ Даг.
– Если дотошность – это подход, я бы, пожалуй, возразил. Натура моя такая. Люблю детали. Поэтому скорей да, чем нет.
– Кстати, а чем вы занимаетесь сейчас помимо изучения некоторых вопросов из истории моей церкви?
Берт задумался: «моя церковь»? Старина Даг говорит о епископате – красивейшем, кстати, комплексе, роскошном невероятно, способном дать форы многим музеям. Или он имеет в виду Всемирную церковь? В таком случае, как объяснить легкость, с которой он последовательно называет ее «моей»? Жаргон у них такой, что ли?
Но вопрос был задан, и епископ Даг терпеливо ожидал ответа.
– Помимо этого я оказываю консультационные услуги широкого профиля, но ограниченной группе лиц, – охотно ответил Берт. Опять же, если служба безопасности так шустра, как он решил думать, то епископу этого будет достаточно. Если же они чего-то недопоняли, а епископ поостерегся делать далеко идущие выводы, то Берт его просветит. Безвозмездно. Не считая это консультационными услугами.
– А здесь вы находитесь и по деловой необходимости в том числе, или только в связи с вашими личными интересами?
– Я практически независимый предприниматель, Ваше Преосвященство, – усмехнулся Берт. – А посему не могу точно сказать, являются ли мои причины личными или и деловыми тоже.
– Но если я правильно оцениваю формальную сторону дела, вы являетесь по сути наемным работником.
– Несомненно. С достаточной степенью автономности, впрочем. Если я увижу возможность переместиться из одной плоскости в другую, я охотно ее использую.
Епископ Даг слабо улыбнулся.
– Вы позволите предложить вам еще чаю? – произнес он, задумчиво глядя в сторону от Берта.
– Охотно. Я удивлен, до какой степени мне нравятся травяные чаи в вашем епископате. А я убежденный любитель кофе.
Епископ Даг усмехнулся.
– Стародавние рецепты, господин Франк. И почтение к траве, которое искренне выказывают наши братья. – Он чуть наклонился вперед. – Но и чистые земли. Луга, в которых братья собирают травы, давно избавлены от воздействия цивилизации. На мили кругом земли не обрабатываются промышленным способом, по ним ездит мало машин, и синтетических удобрений они тоже лишены. Мы можем смело сказать, что на многих полях восстановили шестисотлетний слой почвы.
– Удивительное достижение! – воскликнул Берт.
Чай им принес Эйнор – кто еще. Радостно улыбнулся Берту, подошел к епископу, чтобы налить ему чая. Тот поднял голову, улыбнулся Эйнору, одобрительно похлопал по руке.
– Что-нибудь еще? Ваше Преосвященство, господин Франк?
– Все замечательно, Эйнор, – ответил епископ.
– Все отлично, – вторил ему Берт. Принюхавшись, он восхищенно сказал: – Какой запах! А вы продаете эти сборы?
– В малых количествах и только в нашей лавке. В других приходах вы купите другой сбор. Потому что там будет другая почва и немного отличающиеся растения.
– Как любопытно, – пробормотал Берт, поднеся чашку к носу и наслаждаясь ароматом чая.
Епископ взглядом отправил Эйнора восвояси. Берт упрямо говорил о травах, почвах, приходах, чём угодно – но не о своей работе или личной жизни. Епископ послушно отвечал на его расспросы – но не позволял себе задавать вопросы о его карьере. Забавная это была игра. Берту было очевидно, что епископ заинтересован. От епископа Дага это, скорее всего не скрылось, да Берт и не хотел. Но они продолжали играть в «тяни-толкай».
Наконец Берт решил: хватит.
– Признаться, мой наниматель считает, что мы можем оказаться полезными церкви. Разумеется, с прицелом на то, что и церковь готова будет оказаться полезной нам, – после подходящего обмена репликами сообщил он. Отставил чашку, откинулся на спинку, улыбнулся.
– Ваш наниматель. – Флегматично повторил епископ Даг.
– Ваш какой-то там кузен. Горрен Даг.
Берт пристально наблюдал за епископом: тот с огромным трудом не поморщился.
– Черная овца в вашей семье? – кротко полюбопытствовал он.
– Нет. – Категорично ответил епископ Даг. – Ни в коем разе. На эту должность в – нашей – семье – назначены другие личности.
Это было произнесено особенно ядовито: «в нашей семье». Как будто этот тип умышленно глотнул соляной кислоты, но вынужден был продолжать беседу.
– Горрен занимается тем, в чем может реализовать свои таланты. Его деятельность приносит ему определенное удовлетворение. Он не забывает многих родственников. – Продолжил епископ.
– А почему он не последовал вашему примеру? И других ваших родственников? Ваш клан достаточно успешен и занимает неплохое положение в мировой церкви.
– Вот именно, – мрачно произнес епископ. – Почему.
Он смотрел на Берта. Тот – понял: епископ Даг исчерпал все свое желание распространяться о своей семье. О церкви – напротив.
– Что действительно скрыто для меня… в некотором роде… завесой тайны, – смущенно признался Берт, – так это что мы можем предложить вашей церкви, а также что именно можете предложить вы.
Епископ Даг вежливо улыбнулся. И Берт изготовился слушать.
Горрен, когда Берт рассказал ему о разговоре с его четвероюродным кузеном, сказал только:
– Я не ошибся в тебе. Успехов! Если что нужно, обращайся.
Сам он выглядел утомленным, что ли. Ну ладно, в Шанхае было часа четыре утра, и звонок Берта разбудил его, скорее всего. Берт поинтересовался, как его успехи на другом конце Земли.
– Успехи? – хмыкнул Горрен. – Что это такое? Как я и говорил, это будет почти невозможно. Но это того стоит.
– А что за черная кошка пробежала между тобой и твоим кузеном?
– Ильгейр – старая занудная калоша с ригидными представлениями о «должно» и «можно». Ему бы веке в шестнадцатом жить, в какой-нибудь Испании. – Вяло отозвался Горрен. – Ну и еще он до сих пор обижается, что я отказался последовать семейному призванию, и еще пара мелочей, но это почти неважно. Сильно он злословил на мой счет?
– Почти совсем нет.
– Странно, – словно проснувшись, посмотрел на него Горрен и пожал плечами. – Или он задумался о вечном и решил разбить пару твердынек в своей душе?
– Тебе привет от Эйнора.
Горрен усмехнулся.
– Ему тоже. У него-то мозги хоть промыты? Собирается следовать за дядюшкой?
– У меня не создалось такого впечатления, – подумав, осторожно сказал Берт. – Он умный молодой человек и собирается следовать выбранной им стезе.
– Выбранной им под надзором и при корректировке старших и более опытных товарищей стезе, дражайший господин Франк.
– Не исключаю этого. Но она его устраивает, он вполне комфортно чувствует себя в этом, почему бы нет?
– Действительно. Ладно. Я еще немного посплю. Эти извращенцы начинают работать в семь утра, а то и раньше. Даже президенты. Удивительная страна. Ужасный город.
Горрен сладко зевнул.
– Не скучай там. И не захлебнись травяным чаем.
Он отключился.
Берт покачал головой и усмехнулся. До чего милыми они бывают, эти люди.
Ему не давала покоя одна мысль: отчего Горрен отправил его пытать счастья с кузеном, а сам унесся в далекую Азию? Берт, если так оглянуться и присмотреться, имел опыт обращения с азиатами. В той же Африке куда ни плюнь, обязательно пару-тройку дочерних фирм или представительств каких-нибудь азиатских корпораций да найдешь. Приходилось общаться и с местным населением, и с приезжим; в одном из крытых городов во время своей последней командировки на прежнем месте работы они даже попали на вечеринку корейцев, которые открыли какое-то загадочное месторождение. Праздновал тогда весь квартал, а выяснить, где именно корейцы собираются разрабатывать и сколько они заплатили отступных, не удалось. Зато Берт убедился, что уверенность в собственной способности перепить любого сильно преувеличена. Или корейцы запивали бренди какими-то препаратами, которые стимулировали вывод алкоголя из организма – они горазды на придумывание таких штук, – или это просто магия, но они все оставались трезвыми. Кто-то из коллег предположил тогда, что ребята просто генномодифицированы таким образом, чтобы организм справлялся с алкоголем значительно лучше. Кто-то, впрочем, предположил, что у них просто губки в желудки зашиты. Вот вечеринка закончится, соберутся корейцы в своем конференц-зале, затянут пояса потуже и продолжат настоящее веселье. На это, конечно, было бы здорово посмотреть, только азиаты действительно были очень замкнутым обществом. Любые попытки вовлечь их в разговор на ланче, присоединиться на ужин или что-то типа этого как правило терпели крах.