Через день, пришла очень необычная женщина. Ее можно было описать только слово «огромная». Она была настолько большой, что ей приходилось пригибать голову, чтобы ни коснуться потолка, а маленькая Ацит была размером с ее руку. Одета она была в мужскую свободную рубаху и штаны.
- Ацит, сейчас ты предстанешь перед старостой деревни, она решит твое будущее - ее голос был стальным, холодным, в нем полностью отсутствовали эмоции. Она взяла ее на руки.
Ее несли через деревню. Было прохладно, уже наступали желтые холода. Жители, прекратили свои дела и смотрели на маленькую девочку, с двумя длинными серо-зелеными косами, что лежала на руках у главного стража деревни, прикрываясь одеялом. Хоть и все знали, что она проклята, никто не отшатнулся, но все смотрели с грустью, и никто не улыбался. Они вошли в огромный отрытый шатер, в котором горело два костра. Ее положили на большую синюю подушку. В помещении почти все стояли. Мужчины и женщины. Все они были небывалой красоты. Мужчины широкоплечи и мускулисты, а девушки стройны и изящны. Мужчины одеты в простые рубахи и штаны, а на девушках длинные платья без рукавов. На хозяйском, возвышающемся, троне, сидела, удивительной красоты и белизны кожи, с пронзающими взглядом, белыми волосами и длинными стройными ногами, женщина, староста деревни. На ней было красивое белое платье с голубыми контурами, открывающее ее плечи и подчеркивающие талию, а волосы заплетены в дивную косу. Ацит даже примерно не могла понять, как так можно заплести волосы. Коса брала начало со лба, до плеч, но при этом оставались и спадающие ровные пряди. Карие глаза, подведенные тонкими золотистыми стрелками, сверху вниз смотрела на практически лежавшую, с обрубками ног, с изуродованным лицом обнаженное существо. От чего она еще сильнее натянув одеяло, стараясь прикрыть им наготу.
- Я ознакомилась с твоим опросом. Из него следует, что ты намеренно привело подобного монстра в нашу деревню. Я как староста не могу допустить подобного. Пережитые тобой страдания не отменяют того факта, что ты могло стать причиной гибели деревни. -голос, наполненный злостью и гневом
От подобных слов сердце Ацит защемилось, и страх пронзил ее.
- Я не вижу способа, по которому ты способно искупить свою вину и за убийство людей. Ты калека, которому не рады в этом доме. Твоя недальновидность чуть было не убила невинных детей. К тому же, не способность принять собственную вину и спихивать на некий голос, попросту ребячество. Или же ты решило, что так сможешь избежать наказания? - староста уже не пыталась скрыть гнева, в конце даже встала со своего кресла, повысив голос.
Она хотела написать ответ, стала показывать, что бы ей дали, чем написать, но все просто проигнорировали ее жесты. «Почему тут нет Рии? Она бы ее защитила» слезы стали накатывай на ее глаза. Сильная рука огромной женщины придавило ее к подушке, что бы та не металась.
- Но в этом есть и часть моей вины. Я не оставила детей под охраной - сев обратно в кресло она продолжила - Поэтому вопрос о твоей дальнейшей участи я выношу на общее голосование. А решать, будут те, за кого решило ты. Родители тех детей, что ты чуть не убило. Поднимите руку кто за:
- Принять в семью - двое мужей и одна девушка подняла руку - итого трое
- Помиловать - трое девушек и пять мужчин подняли руку - итого восемь
- Изгнать - семеро девушек и десять мужчин подняли руки - итого семнадцать
- Казнить - пятнадцать девушек и десять мужчин подняли руки - итого двадцать пять
«Они ведь спасли ей жизнь, а теперь казнят. Кто-нибудь позовите Рию. Почему так вышло?» - Ацит стала, крутиться на месте, не смотря на давящий вес руки, не понимая, как так обернулось. Женщина, сжала головку Ацит, в одной ладонью заставила смотреть только на старосту.
- Большинство высказалось. Общим числом голосов, существо Кря, принадлежавшая «Сладкому графу», сбежавшая и предавшего своего хозяина, убившая трех стражников, конюха, лишившая слуха баронессу и навлёкшая на жителей деревни, которая находится под особым статусом самого императора, смертельную угрозу, приговариваться к забвению. Я, доверенная великой матери, отвечающая за сохранности этой деревни до ее возращения, первая дочь Лия, казню тебя немедленно - с каменным лицом, сухой интонацией, словно читая письмо, произнесла она приговор. Встав со стула и кивнула женщине, что держала ее.
«Мама» крикнула обнаженная маленькая девочка с изуродованным лицом, и обрубками вместо ног, не переставая плакать. Глядя как на нее взирают, безжалостные глаза старосты. Но из горла вырывалось только мерзкое «кря». Пока белый свет не ослепил, и ее не настиг покой.