Эйле было холодно, и она устала от изнурительной дороги. Она двинулась вперед, нисколько не заботясь о том, что ее окружает. Если он так спешит, то они поторопятся. Если они когда-либо дойдут до конца ледника, то больше, как она надеялась, она никогда не увидит его.
Волк возбужденно бежал за Эйлой. Ему не нравилась такая внезапная перестановка. Высокий человек всегда шел первым.
Волк обогнал женщину, которая устало и слепо брела вдаль, равнодушная ко всему, кроме холода и своей обиды. Внезапно Волк остановился и преградил ей путь.
Эйла вместе с лошадью обошла его. Тогда он опять забежал вперед и опять преградил ей путь. Она не обратила на него внимания. Тогда он лег у ее ног, но она оттолкнула его в сторону. Волк бросился ей под ноги и, сев, взвизгнул, стараясь привлечь к себе ее внимание. Она пробрела мимо него. Тогда Волк побежал к Джондалару, прыгнув на него, рявкнул, затем понесся к Эйле и снова к Джондалару.
— Что-то случилось? — наконец заметив Волка, сказал Джондалар.
Вдруг он услышал страшный звук и глухой гул. Воздух заполнили фонтаны легкого снега.
— О! Нет! Нет! — бросившись вперед, закричал с болью в душе Джондалар. Когда снег успокоился, стало видно Волка, стоявшего на краю разверстой пропасти. Он задрал морду и издал долгий неутешный вопль.
Джондалар, распластавшись на краю расселины, взглянул вниз.
— Эйла! — отчаянно закричал он. — Эйла! — Он почувствовал, как свело желудок. Все бесполезно. Она никогда уж больше не услышит его. Она погибла на дне этой глубокой расселины.
— Джондалар! — донесся издалека слабый испуганный голос.
— Эйла! — С надеждой он посмотрел туда.
Далеко внизу на ледяном выступе в стене глубокого ущелья стояла до смерти перепуганная женщина.
— Эйла, не двигайся! Стой абсолютно спокойно! Этот выступ может обломиться.
Она жива! Трудно в это поверить! Это просто чудо! Но как ее достать оттуда?
Окаменев от страха, отчаянно вжимаясь в стену ущелья, Эйла из последних сил цеплялась за ледяной выступ. Ведь за мгновение перед этим, думая о своем, она брела по колени в снегу, чувствуя страшную усталость. Холод, глубокий снег, путь по льду лишили ее энергии, истощили все ее силы. Хотя она и пыталась бороться, но единственной ее мыслью было добраться до края огромного ледника.
И вдруг раздался громкий треск. С тошнотворным ужасом она внезапно ощутила, как прочный лед уходит из-под ног, и ей неожиданно вспомнилось землетрясение, которое случилось много лет назад. Инстинктивно она пыталась ухватиться за что-то, но, кроме снега и льда, ничего не было. Она почувствовала, как падает вместе со снежным настом, который разрушился под ее ногами. Непонятно, как она оказалась на этом выступе.
Эйла посмотрела вверх, боясь, что даже движение головы может поколебать эту непрочную опору под ногами. Небо вверху выглядело почти черным, и ей даже показалось, что она видит слабо мерцающие звезды. С края расселины свалился осколок льда или снежный ком, осыпав ее снежинками.
Выступ, на котором она стояла, был наростом прошлогоднего льда, еще не скрывшегося под новым снегом. Выступ опирался на большой булыжник, который был вырван из скалы, когда лед, заполнив долину, стал переполнять ее края. Ледяная река вобрала в себя огромное количество земли, песка, гравия и больших камней, оторванных от скал, — все это она несла в более быстрый поток в центре. Эти морены образовывали на поверхности длинные полосы из гравия, валунов и прочего. Впоследствии, когда температура достаточно повысилась, растопив огромные ледники, остались следы их прохождения в виде каменных гряд и холмов.
Боясь пошевелиться в ожидании помощи, Эйла расслышала в глубокой ледяной каверне неясное бормотание и грохот. Вначале она подумала, что это ей показалось. Но здесь, внизу, масса льда не была такой плотной, как на поверхности. Внутри всегда все перемещалось, двигалось, расширялось, скользило. Гул от появления новой расселины или закрытия какой-то другой посылал волны вибрации через странный тягучий и в то же время твердый лед. Огромная гора льда была испещрена катакомбами: ходы, тупики, длинные галереи, которые поворачивали и исчезали или выходили наверх. Во льду вдруг появлялись пустоты и пещеры, которые также неожиданно исчезали.
Эйла начала осматриваться вокруг себя. Отвесные ледяные стены мерцали и переливались невероятно синим светом, а где-то в глубине проглядывал зеленый оттенок. Потрясенная, она осознала, что видела такой свет раньше: глаза Джондалара были такого же ошеломляющего синего цвета! Огромные кристаллы льда создавали иллюзию таинственного бесшумного движения где-то за границами ее периферийного зрения. Ей казалось, что если быстро повернуть голову, то можно увидеть эфемерные тени, исчезающие в зеркальных плоскостях. Но это был обман, волшебная иллюзия, создаваемая игрой света. Кристаллический лед не пропускал красного цвета, оставляя лишь сине-зеленый, а края и плоскости зеркальных поверхностей многократно его отражали.
Сверху посыпался снег, и Эйла взглянула туда. Над краем расселины она увидела голову Джондалара, а затем ее коснулся конец веревки.
— Обвяжи веревку вокруг себя! — крикнул Джондалар. — Убедись, что крепко завязала узлы. Дай знать, когда будешь готова.
Опять он сказал это! Почему он всегда ее перепроверяет, ведь отлично знает, что она справится и сама! Почему он велит ей делать что-то, когда и так ясно, что надо делать? Она же знает, что веревку надо завязать как следует. Вот почему она рассердилась и, ринувшись вперед, попала в страшную беду…
— Я готова, Джондалар! — крикнула она, обвязав веревку вокруг себя несколько раз и крепко затянув узлы. — Эти узлы не развяжутся.
Эйла почувствовала, как натянулась веревка, и затем она повисла над выступом. Ее ноги болтались в воздухе, и она чувствовала, как медленно поднимается вверх, к краю расселины. Увидев лицо Джондалара и его прекрасные взволнованные синие глаза, она уцепилась за его протянутую руку и оказалась на поверхности. Джондалар чуть не раздавил ее в объятиях. Она же лишь тесно прижалась к нему.
— Я уж думал, что ты исчезла навсегда, — сказал он, целуя ее. — Извини, что накричал на тебя. Я знаю, что ты сама хорошо упаковываешь свои веши. Я слишком был обеспокоен.
— Нет, это моя вина. Мне не следовало так вырываться вперед. Я все еще не привыкла ко льду.
— Но я отпустил тебя, а мне следовало бы знать…
— Мне следовало бы знать… — почти одновременно произнесла Эйла, и они оба улыбнулись нечаянному совпадению.
Эйла ощутила толчок и увидела, что другой конец веревки привязан к Удальцу. Оказывается, это он вытащил ее из расселины. Пока она возилась с узлами, Джондалар держал лошадь. Кончилось тем, что она ножом перерезала веревку, так как развязать многочисленные намертво затянутые узлы было невозможно.
* * *
Обогнув расселину, они продолжили путь на юго-запад. Их серьезно беспокоило то, что истощались запасы горючих камней.
— Сколько еще осталось идти до другого края ледника? — как-то утром спросила Эйла, натопив воды. — У нас почти не осталось горючих камней.
— Знаю. Я надеялся, что мы уже близко. Снежные бури задержали нас дольше, чем я думал. И меня волнует, что переменится погода, пока мы на льду. Это может случиться неожиданно. — Джондалар оглядел небо. — Боюсь, что вот-вот грядут перемены.
— Почему?
— Я подумал о той глупой ссоре, перед тем как ты упала в расселину. Вспомни, как все предупреждали нас о злых духах, которые появляются накануне таяния снега?
— Да! Золандия и Вердеджия говорили о духах, которые заставляют раздражаться. Я и в самом деле была раздражена. И до сих пор раздражена. Я устала, и меня тошнит от этого льда. Я просто заставляю идти себя. Может быть, это и есть злые духи?
— Вот это-то меня и беспокоит, и, если это так, нам нужно торопиться. Если фён задует, пока мы на леднике, мы все можем свалиться в расселину.
Они пытались тратить горючие камни более экономно, употребляя едва подтаявший снег. Эйла и Джондалар начали носить под парками наполненные снегом фляги, чтобы добыть воды для себя и Волка. Но тепла их тела было недостаточно, чтобы напоить лошадей, и когда сгорел последний горючий камень — не стало воды для животных. Корм для них тоже кончился, но вода была важнее. Эйла заметила, что лошади хватают зубами лед, и это обеспокоило ее. Обезвоживание и охлаждение могли привести к тому, что внутренние силы организма будут не в состоянии противостоять морозу.