— Эйла, ты не большая и не безобразная. Ты прекрасна, и помни: мои родные — твои родные.
Она посмотрела на него:
— Пока не появился ты, у меня никого не было. А сейчас есть ты, которого я люблю, и, возможно, когда-нибудь родится ребенок от тебя. И я буду счастлива тогда. — Она улыбнулась.
Ее улыбка слегка успокоила его, и тем более стало легче на душе, когда она упомянула о ребенке. Он посмотрел на солнце.
— Мы не успеем добраться сегодня до Пещеры Даланара, если не поторопимся. Идем, Эйла. Лошадям нужна хорошая встряска. Мы поскачем прямо через поле, потому что я не выдержу еще ночь в шатре, когда мы так близко.
Из леса выскочил Волк, полный игривости и энергии. Он прыгнул и, положив лапы на ее плечи, лизнул в лицо. Она обняла его и подумала, что это ее семья: великолепный волк, верная и терпеливая кобыла, резвый жеребец и прекрасный заботливый мужчина, с родными которого она вскоре познакомится.
Она молчала, пока они собирались, а затем вдруг стала вынимать вещи из разных свертков.
— Джондалар, я собираюсь искупаться и надеть чистую тунику и штаны. — Она сняла кожаную тунику, которая была на ней.
— Почему бы тебе не подождать, пока мы доберемся? Ты замерзнешь, Эйла. Эта река, по-моему, вытекает прямо из ледника.
— Мне все равно. Я не хочу, чтобы твои родные увидели меня грязной и измотанной после Путешествия.
Они подъехали к реке с зеленоватой от льдинок водой, русло было достаточно полноводным, хотя паводок позднее мог достичь более высокого уровня. Свернув на восток, они ехали вверх по течению реки до тех пор, пока не нашли, где перейти вброд. Затем путники стали подниматься на юго-восток. Уже под вечер они добрались до пологого склона, кончающегося возле скальной стены, в которой под выступом виднелся вход в пещеру.
Спиной к ним среди обломков и целых кусков кремня на земле сидела молодая женщина. Она держала пробойник — деревянную заостренную палочку, поставив ее на плиту из серого камня, и готовилась ударить по ней тяжелым костяным молотком. Она так увлеклась своей работой, что не заметила, как Джондалар тихо подобрался к ней.
— Учись, учись постоянно, Джоплайя. Когда-нибудь станешь таким же хорошим мастером, как и я, — улыбаясь, сказал он.
Удар молотка пришелся мимо и раздробил будущее острие. Она крутнулась волчком, не сходя с места, и лицо ее выразило глубочайшее неверие в то, что видели ее глаза.
— Джондалар! О Джондалар! Неужели это ты? — закричала она, бросаясь в его объятия. Обняв, он поднял ее и стал кружиться. Она прижалась к нему, боясь, чтобы он тут же не исчез. — Мама! Даланар! Джондалар вернулся! Джондалар здесь!
Из пещеры выбежали люди, и высокий, похожий на Джондалара пожилой человек поспешил к ним. Он и Джондалар крепко обнялись, затем, отступив на шаг, посмотрели друг на друга и снова обнялись.
Эйла, держа поводья и дав команду Волку, чтобы тот держался рядом, наблюдала за этой сценой.
— Итак, ты вернулся! Тебя так долго не было! Я уж и не верил, что ты вернешься! — воскликнул мужчина.
Затем через плечо Джондалара он увидел невероятную картину. Там стояли две лошади с привязанными к ним корзинами и тюками и кусками шкур на спинах, крупный волк жался к ногам высокой женщины, одетой в меховую парку и штаны необычного покроя с незнакомым рисунком. Ее капюшон был отброшен назад, и ее золотистые волосы волнами падали на плечи. Явно было что-то иноземное в чертах ее лица и в стиле одежды, но это лишь подчеркивало ее необычную красоту.
— Я не вижу твоего брата, но ты вернулся не один.
— Тонолан погиб, — Джондалар невольно закрыл глаза, — и я тоже умер бы, если бы не Эйла.
— Мне жаль. Мальчик нравился мне. Вилломар и твоя мать очень тяжело воспримут эту потерю. Но, как вижу, твой вкус в отношении женщин не изменился. Тебе всегда нравилась прекрасная Зеландонии.
Джондалар удивился, что об Эйле подумали как о Той, Которая Служит Матери. Внезапно он увидел ее, окруженную животными, глазами пожилого человека и улыбнулся. Быстро добежав до них, он взял повод Удальца и пошел обратно, а за ним следовали Эйла, Уинни и Волк.
— Даланар из Ланзадонии, пожалуйста, окажи радушный прием Эйле из племени Мамутои, — произнес Джондалар.
Даланар вытянул руки ладонями вверх, выказывая тем самым открытость и дружелюбие. Эйла взяла его руки в свои.
— Именем Дони, Великой Земной Матери, добро пожаловать, Эйла из племени Мамутои.
— Я приветствую тебя, Даланар из Ланзадонии.
— Ты говоришь на нашем языке слишком хорошо для человека из дальних краев. Мне доставляет удовольствие познакомиться с тобой. — Он смягчил официальность улыбкой, однако заметил ее необычную манеру разговора.
— Меня научил говорить Джондалар. — Она была не в силах оторвать взгляда от лица мужчины. Затем взглянула на Джондалара и снова на Даланара, пораженная их сходством.
Длинные светлые волосы Даланара были более редкими, и в талии он был полнее, но у него были такие же насыщенные необыкновенной синевой глаза, правда, с морщинками в уголках, и такой же высокий лоб, но морщины на нем были глубже. Голос его обладал тем же тембром и той же высотой тона. Он даже слово «удовольствие» произнес как Джондалар, придав слову некую двусмысленность. Это было просто невероятно. Тепло его рук вдруг вызвало в ней ответное желание: его сходство с сыном на мгновение смутило даже ее тело.
Даланар почувствовал это и улыбнулся точно как Джондалар. Он подумал, что, судя по акценту, она пришла издалека. Когда он отпустил ее руки, к нему безбоязненно подошел Волк, хотя вряд ли Даланар чувствовал себя так же. Волк сунул свою голову под руку Даланара, прося обратить на себя внимание, как будто он уже давно знал этого человека. К собственному удивлению, Даланар похлопал по голове красивого зверя, как будто всю жизнь ласкал большого живого волка. Джондалар улыбался:
— Волк думает, что ты — это я. Всегда говорили, что мы похожи. А теперь можешь сесть на Удальца. — Он протянул повод Даланару.
— Ты говоришь «сесть на Удальца»?
— Да. Большую часть пути мы проехали верхом. Удалец — это имя жеребца. Лошадь Эйлы зовется Уинни. А этого большого зверя, который так дружелюбно отнесся к тебе, зовут Волк. Это мамутойское обозначение волка.
— Как вам удалось…
— Даланар, где твои манеры? Разве ты считаешь, что другим будет неинтересно познакомиться с ней и услышать ее рассказ?
Эйла, все еще не пришедшая в себя от удивительного сходства Даланара и Джондалара, повернулась к той, что произнесла эту фразу, и вновь не могла отвести взгляда. Женщина не походила ни на одну из тех, кого когда-либо встречала Эйла. Ее волосы, стянутые на затылке, отливали черным, и лишь на висках виднелась седина. Но ее лицо привлекло внимание Эйлы. Оно было округлым и плоским, с высокими скулами, небольшим носом и темными с косыми разрезами глазами. Улыбка женщины противоречила ее твердому тону. Даланар засветился, когда увидел ее.
— Джерика! — радостно улыбаясь, воскликнул Джондалар.
— Джондалар! Как хорошо, что ты вернулся! Они обнялись с явной приязнью друг к другу.
— Поскольку этот большой медведь, мой мужчина, не умеет вести себя, почему бы тебе не познакомить меня с твоей спутницей? А затем ты объяснишь мне, почему эти животные стоят здесь и не убегают.
Она встала между мужчинами и как-то потерялась: ростом они были вровень, и голова ее едва достигала их груди. Походка у нее была быстрой и энергичной, и вообще она напоминала какую-то птицу. Это впечатление усиливалось ее миниатюрностью.
— Джерика из Ланзадонии, пожалуйста, радушно прими Эйлу из племени Мамутои. Именно она отвечает за поведение животных. — Так же, как и у Даланара, лицо Джондалара светилось, когда он смотрел на маленькую женщину. — Она лучше меня расскажет, почему они не убегают.
— Добро пожаловать, Эйла из племени Мамутои. — Джерика протянула руки. — Рада и животным, если ты обещаешь, что они будут вести себя так же необычно. — Она посмотрела на Волка.
— Приветствую тебя, Джерика из Ланзадонии. — Эйла улыбнулась. Рукопожатие маленькой женщины было удивительно сильным и, как поняла Эйла, соответствовало характеру. — Волк не тронет никого, если не будет угрозы кому-нибудь из нас. Он дружелюбно относится ко всем, но тщательно охраняет нас. Лошади нервничают, когда их окружают люди, и могут встать на дыбы, что может быть опасным. Лучше было бы, если бы люди вначале держались в стороне от них, пока лошади не привыкнут и не узнают каждого получше.