Ещё длинный язык Ваньки поведал мне, что это второй дом помещика. Основное поместье с большим хозяйством и семьёй у него чуть выше, в горах. Куда он пару раз в неделю наведывается. Там у него жена и младший сын. Старший сын учится в Петербурге в мореходном училище. В общем, не зря Теодор послал вместо себя Ваньку. Так я узнал много нового об Арсении Саввиче.
Зайдя в несколько лавок, мы приобрели для меня новую одежду. По совету купцова слуги я купил себе серую рубаху-косоворотку, чёрную сибирку[2] до колен, штаны тоже подыскал тёмные под цвет, и обновил чёрные кожаные сапоги. Ученик чернокнижника в чёрном цвете — очень подходит и даже на слух звучит.
Более на сегодня надобности в Ваньке я не видел. Я поблагодарил его за помощь и с мешком моей старой одежды отправил обратно домой. Сам же, памятуя о данном себе обещании, пошёл изучать и осматривать город. Теперь я выглядел, как молодой городской парень из семьи с достатком. И даже внешне не привлекал лишнего внимания. Понятно, что стоящие на мне защиты отведут и отгонят лишние глаза, особенно недобрые, но не мешает и снаружи соответствовать неприметности.
Этот и следующие два дня я посвятил прогулкам по городу, исходил его вдоль и поперёк. Вставал пораньше и возвращался затемно, не в силах насытить эту проснувшуюся жажду впечатлений. Я влюбился в Дербент. Всё мне здесь казалось в новинку и дивным чудом, словно я попал в иной мир. За три дня я обошёл всю набережную, полюбовался на разные корабли и судна всех размеров и рангов, осмотрел крепость Нарын-кала, прошёл сквозь ворота Орта-капы и Кырхляр-капы, поглазел на многообразные храмы магометанской веры. Побывал в нескольких парках, добрался до дербентского маяка. Улочки здесь были почти все узенькие, мощёные камнем. Узкие настолько, что две кареты одновременно с трудом разъезжались. Ещё одна интересная особенность, на которую я обратил внимание — там не использовали слово "улица". Вместо него использовалось название "магал".
В общем, я был очарован. И за три дня прилично подустал от долгих пеших прогулок. Зато в голове у меня, благодаря отличной памяти, нарисовался цельный план города.
А больше всего в Дербенте мне понравилось — не поверите — одно лакомство. Мороженое. Да-да, именно там я впервые его попробовал. И иногда позволял себе съесть маленький рожок. Именно маленький. Потому что любое яство очень вкусно только тогда, когда его мало.
Утолив немного жажду впечатлений я, наконец, смог переключить внимание на Арсения Саввича, планируя разобраться с его мелкими неувязками. Встретились мы за завтраком в гостиной.
— Арсений Саввич. Не будем откладывать в долгий ящик наши колдовские дела. Расскажите, кто ваш конкурент. И расскажите про свою болезнь.
— Есть тут один. Он является владельцем самого большого пакета акций бумагопрядильной фабрики. И я, имея финансовую возможность приобрести дополнительные акции этой фабрики, не имею такой возможности фактической. Этот субъект, Павел Заводин, не продает мне акции ни под каким предлогом. Когда происходит редкий момент, что небольшую часть акций выводят на биржу для продажи, то по распоряжению Заводина по мере сил отслеживают покупателя заранее: кто он, куда, откуда. Пару раз ниточка подозрительно вела ко мне, и сделка обрывалась. Более того, он внёс изменения в устав акционерного общества — стало запрещено иметь более тридцати пяти процентов акций в собственности одного человека. Теперь больше этого порога никто не имеет шанса приобрести акции, даже через подставных лиц. И ведь не даёт мне ни одной, собака. Хотя у меня всего одиннадцать процентов. Я даже не достиг установленного им лимита в тридцать пять. Это основное. Да и по мелочи пытается гадить, мерзавец. Как заноза сидит мне в одном месте.
— С этим моментом понятно. А что с болезнью?
— Ещё одна заноза, только в двух местах. Раз, а то и два раза в месяц начинают жутко болеть колени и голеностопные суставы. Отекают, жжёт, будто раскалённым ножом режут. Лихорадка, бывает, при этом нападает. К лекарю ходил. Тот посоветовал примочки во время болей. И настой хвоща полевого пить. Вроде пью, примочки делаю, а легче не становится. Как мёртвому припарка.
— Тогда я предлагаю эти ваши помехи, мешающие нормально жить, и устранить. Поработать, так сказать, комплексно в одном направлении. Скинуть вашу болячку на этого конкурента Павла. А потом ещё рот ему закрыть, чтобы он не имел желания и возможности перечить словом против вашего приобретения акций.
— И такое можешь сотворить? — удивился Арсений. — А не ляжет ли на меня тяжкий грех от таких деяний?
— Сделаю, потяну эту работу. Диагностику-просмотр, конечно, выполню для уточнения. Но уже навскидку чую, что всё получится, пробью я его. А насчёт греха… Вот скажите честно, положа руку на сердце, Арсений Саввич: вы святой?
— Нет, конечно! Куда мне до святости с моей жизнью купца, когда много чего приходится совершать вопреки заветам Священного Писания. Но иначе никак, иначе я просто разорюсь.
— То есть рай вам не светит?
— Это вряд ли.
— Тогда предлагаю не ломать голову над понятиями греха. Христианская религия предлагает либо рай, либо ад. Без иных вариантов. Если рай вам не светит, то остаётся только ад. Грехом больше, грехом меньше… Или вы бы желали сковородку в аду похолоднее?
Купец улыбнулся.
— Думаю, в вечном аду несколько градусов не сделают большого облегчения.
— Вот именно!
Не стал я объяснять Арсению Саввичу всё разнообразие вариантов в посмертии. Попытался объяснить терминами чёрно-белого христианского восприятия. Это не полная правда. Почти ложь. Но ложь далеко не всегда голая неправда или стремление обмануть из каких-либо корыстных побуждений, материальных или нематериальных. Часто это просто попытка объяснить человеку положение дел его терминами, теми, которые есть в его модели мироздания. Иначе просто не поймёт.
— Мне необходимы две вещи: во-первых, портрет этого вражины Павла. Найдите художника. Наймите его. Можно любого уличного, только не вашего личного знакомого. Чтобы не оставлять след. Покажите ему мануфактурщика Павла издалека. Пусть художник нарисует портрет. Небольшой, равный пяди. А во-вторых, мне требуется увидеть жертву лично. Покажете мне его?
— Дай секунду подумать… Да, Павел каждый день с утра приезжает на фабрику в своей карете. Любит лично проверять, как идут там дела. Радеет таким образом за успех и эффективность работы. Обычно отпускает кучера у ворот и заходит внутрь. Совсем быстро. Успеть бы его увидеть.
— У меня есть идея. Можно его на несколько секунд задержать. Мне достаточно, в принципе, на него одного взгляда. Я запомню этот образ для визуализации. А вот художнику каждая секунда рассмотрения будет в помощь. Пошлём парнишку-попрошайку. Сумеет приостановить хоть на чуть-чуть — уже отлично. Только надо бы смотреть так, чтобы нас не заметили.
— Найму карету со шторами. Встанем чуть поодаль. Оттуда и будем смотреть. Мою повозку Павел может и заприметить, слишком она известна. А вообще, это прекрасная идея, Андар! Когда ты хочешь приступить?
— Чем быстрее, тем лучше. Не вижу причин откладывать ваше избавление от мучений этого толка. Можем прямо сегодня заняться поисками попрошайки и художника.
Глаза Арсения Саввича воодушевлённо засияли. Ему определённо нравилось нечто новое, ворвавшееся в его жизнь. Нечто под названием «магия» и Андар как её символ и провозвестник.
— Тогда отправляемся сразу после завтрака!
У меня оставался ещё не столь важный, но всё же гложущий моё любопытство, момент.
— Арсений Саввич, у меня есть ещё один вопрос. Возможно, он покажется бестактным. Если сочтёте его таковым, то не отвечайте.
— Выкладывай.
— Почему вы живёте здесь, а ваша жена с сыном живут во втором доме в горах?
Купец усмехнулся.
— Уже донесли, смотри-ка! Длинные языки не дремлют, как и «добрые» люди. Вопрос, наверное, бестактный. Но я отвечу, не вижу особой причины скрывать от тебя истинное положение вещей. Понимаешь, Андар, моя супруга Елизавета — прекрасная, замечательная женщина. Я люблю её. Она родная для меня, и я всё для неё сделаю. Мы больше двадцати лет вместе. Елизавета подарила мне двоих сыновей. Старший, Георгий, скоро заканчивает Институт инженеров путей сообщения Императора Александра I. Он планирует военно-морскую карьеру. Младшему, Савелию, ещё только десять лет. Пока обучается дома: мамки, няньки, гувернёры, тьюторы по всем возможным дисциплинам.