Хворь телесную, немочь болестную перенесите, перетяните
С Арсения на Павла.
От тела к телу, от плоти к плоти.
Арсения раны, боли, невзгоды, немочи, страдания
Отныне перенесены на Павла!
Рахул, Исмиган, Орноваст, Тамхит, Нортан,
Шайказ, Уркус, Шумкан, Бартанил.
Придите, заберите, перенесите!
Ключ. Замок. Язык.
Аминь».
Девять раз я прочитал заклинание, изойдя по́том. А в конце до крови прикусил свой язык — болевой усилитель, так сказать. Само направление потока силы и призыва девяти навьих демонических духов было изнурительным. Ещё в дополнение приходилось физически изо всех сил сжимать кистевой замок.
Всё, основная работа проделана. Скоро Павлу Заводину его трость пригодится не только как элемент одёжного стиля, но и для прямого своего назначения: будет ходить с опорой из-за регулярных болей в суставах. Но для окончательного усиления и закрепления работы необходим поддел. А сверху ещё и закреп повешу. Так я планировал. Так я и сделал.
Три недели спустя я повторил ночной обряд. А после встал в позу Мага, что изображена на одноимённом старшем аркане Таро — правая рука с вытянутым указательным пальцем смотрит вверх, а левая рука с оттопыренным указательным пальцем вытянута вниз. Трижды я читал, вибрируя голубым пламенем в горловой чакре[2]. Слова взрезали пространство, меняя судьбы, меняя время:
«Водворяю щит, ограждение крепкое, несокрушимое
От мастера любого, от дела колдовского, ведовского, волховского,
От ведьмы, от шептуньи, от знахарки, от молвуньи,
от монашеских молитв.
Кто будет мою работу снимать, тот будет своё дерьмо жрать!
Тому распыл, да дела в пустоту!
Ахат Анарт Бар Абракас Атра!
Арез».
Чувствовал я и смутно видел, как скрепляется кольцо на моём воздействии. Как болезнь входит в Павла и проникает во все его чресла, во все его жилы, в состав крови, меняя структуру его тела. И сверху это всё замыкается, закрывается. Снять моё воздействие, конечно, можно. Не бывает абсолютных методов. Но для этого потребуется сильный мастер-колдун или высокого духовного уровня монах-схимник. Таких немного наберётся. Да и путь жертвы ещё должен привести к такому умельцу.
Что же я делал три недели, пока было время до необходимого поддела? Уж точно не думал о ритуале и об его успехе. Это правило, которому учат новичков в магии с самых первых шагов их пути: сделал воздействие — забудь, отпусти. Мы отправляем воздействие на реализацию. И мы точно знаем, что так оно и будет, непоколебимо уверены в этом, поскольку таким нерушимым и жёстким было наше намерение. И всё. Дальше работа реки времени, в течении которого проявится результат. Усиленно ждать, тем более сомневаться в результате своей работы, гадать, дёргаться, а как там жертва, пытаться диагностировать чуть ли не каждый день — подобное поведение может значительно испортить эффективность атаки, а то и вовсе свести на нет все свои же труды. Когда мы слишком много внимания уделяем отправленной энергии на реализацию, думаем о ней, вспоминаем, то она начинает обратно возвращаться к нам. Без контроля своих мыслей и, соответственно, внимания и энергии лучше вовсе не браться за дело, чем делать, а потом портить.
Арсений Саввич познакомил меня со своей библиотекой. Я почти на цыпочках, затаив дыхание прошёл ближе к книгам. Это был храм знаний, священное место, где маги, философы, проводники высшего эмпирея, пророки и провозвестники говорили с людьми через свои творения. Дрожь восторга окатила меня с головы до ног. Я чувствовал силу и мощь, идущую от книг. Здесь были учебники, беллетристика всевозможных жанров, современные авторы и творцы прошлого, философские трактакты, зарубежные писатели и соотечественники. И мне щедро была дарована возможность читать их по своему усмотрению. Сколько мне влезет. В любом порядке. И даже брать с собой, уносить из кабинета в свою комнату.
Теперь мне было, чем заняться. Я вёл этакий праздный образ жизни аристократа. Лишённый необходимости постоянно работать по хозяйству, я обрёл много свободного времени. И заполнил его практиками: по-прежнему сразу после пробуждения и перед сном. И чтением. Непрестанным чтением. Я пил книги, я съедал их, я вживлял буквы и слова себе под кожу, наполняя себя смыслами, аллегориями и образами. Жадно проглатывал романы один за другим, с огромной скоростью проживая жизни героев, впитывая их личности, мотивы и образы поведения. Через книги я познавал мир, приобщаясь сквозь страницы к общечеловеческому полю архетипов, знаний и символов. Я внедрял в себя информацию, пускал по венам живительную силу слов, меняя себя, делая все эти книги частью себя, своим достоянием.
Я мог читать весь день, от заката до рассвета, с трудом отрываясь для удовлетворения нужд тела. Ходил на многочасовые прогулки. Куда брал очередной труд: философский или научный. Сидел на набережной, поглощённый практически всецело миром, открывшимся мне со страниц. Хотя молодых девушек из разных сословий, всевозможной внешности, но одинаково для меня прекрасных на тот момент, я всё же успевал замечать. Некоторые улыбались, завидев мой изучающий взгляд. А я смущённо отводил глаза и продолжал забрасывать ядерное топливо вербальных символов в топку своей души и интеллекта.
Вот так пролетели три недели, я их и не заметил. Вспомнил лишь, заглянув в свой ежедневник. Там по привычке, приобретённой во время пребывания подле Учителя, я делал заметки о планах и делах, что надобно совершить и выполнить. Кстати, за эти три недели Арсения Саввича более не донимали приступы подагры, хотя по её многолетнему календарю уже наступила пора в очередной раз явиться. Купец радовался вовсю, воодушевлённый столь быстрыми изменениями. Он свято верил в мою магическую силу. В общем-то, на то были причины: ведь я ученик Азриэля, который вытащил его из огромного жизненного провала.
[1] Мужской день — понедельник, вторник, четверг. В эти дни делаются работы на исцеление мужчинам. Соответственно, женские дни — среда, пятница и суббота.
[2] Горловая чакра — это Вишудха.
Закрыть рот
Следующей работой было назначено затыкание рта Павлу Заводину, чтобы он более не противился покупке акций Арсением Саввичем. Тут я решил воспользоваться помощью рун. Одно из моих любимых направлений магической науки. Портрет есть. Не жалея, я прямо на портрете поверх масла на области рта жертвы чёрным карандашом нарисовал руны в ряд: Иса-Ансуз-Иса. Старательно обвёл несколько раз, чтобы руны получились чёткие и толстые. Завернул портрет в чёрную ткань, сложил в свой походный мешок с завязками, где лежал нужный сегодня атам, и отправился на рынок. Надо было прикупить некоторые необходимые инструменты для проведения ритуала.
На базаре, как всегда, толпилось немало народу. Шум, крики со всех сторон. Торговцы с лавок каждый зазывал к себе. Кто-то вежливо и мягко, кто-то настырно навязывал приобрести именно их товар, потому что он самый лучший, самый вкусный, самый надёжный и что-то там ещё самый-самый, как любят приврать представители купеческой касты. Языки у них почти у всех хорошо подвешены, за редким исключением. Я с невозмутимым лицом, молча, не реагируя на призывы, шёл по своему делу. Приобрёл бутылку «Баварского тёмного» пива, объёмом с полуштоф[1]. Потом купил плетёную из прутьев корзину с крышкой, спички, булку с маком, подсолнечное масло и, наконец, живую курицу. Всё это взял без сдачи, где-то под расчёт, где-то оставив торговцам сверху[2]. Потом поймал бричку и поехал на конец города, где начинались горы и лес. То, что мне было нужно как место подношения северным богам.
На входе в бор я положил булку с маком у дерева, поклонился и негромко произнёс:
— Силы древние, дух лесной, вот тебе мой поклон и угощение. Поклон прими, угощенье возьми. Дедушка Леший, я к тебе по делам мастерским, по делам ведовским пришёл. Пусти, не помешай.