Арсений Саввич слушал меня, раскрыв рот и округлив глаза. У него не было причин не доверять мне после случившихся в его жизни с помощью магии чудес. Но всё равно для него мои рассказы были сродни фантастической саге. Это была умозрительная, но всё же безумно интересная и захватывающая информация для помещика. Хотя бы так он мог прикоснуться к магическому миру, к волшебной жизни, которые были для меня нормой, и до которых он приблизится через энное количество воплощений, дорастя от касты вайшья до касты брахманов[2].
— Вот это да… — только и мог вымолвить купец. — Такое и выдумать сложно. Неужели всё так и есть, Андар? Неужели это правда?
— Правда-правда. Только это моя правда, Арсений Саввич, необязательно, чтобы она стала вашей. Для меня это по-настоящему существует, это для меня — не просто дорожная сказка, а часть жизни. Потому как Вселенная бесконечна и непознаваема, в ней может существовать то, что человеческий логос не в силах и вообразить.
Так, в оккультно-философских разговорах под подогревом коньяка в наших жилах, несколько раз сменив перекладных на почтовых станциях, уже глубокой ночью мы добрались до постоялого двора. Где и решили переночевать, чтобы с утра с новыми силами броситься в погоню за похотливым грехом. Для меня было интересно, что на каждой смене лошадей станционный смотритель, высунув от напряжения язык, внимательно и аккуратно переписывал все наши данные из паспортов к себе в огромный формуляр. Тут на ум пришли слова известного в своём узком жанре классика, что вызвало во мне смех, который я еле сдержал, скрыв под лёгкой улыбкой. А говорил он так: «Через станцию Вяземку третьего октября тысяча девятьсот *** года от Рождества Христова проехали со сменой перекладных три хера и один коллежский асессор».
***
Ближе к концу второго дня пути нам всё чаще стали попадаться гарнизонные заставы. Знак того, что мы приближались к месту назначения. Перед въездом в город мы свернули на малоприметную дорогу влево, которая и привела нас к огромному двухэтажному зданию с массивными белыми колоннами. Основной цвет строения был примерно светло-коричневым, как показалось в сумерках. Посередине располагались огромные, выше человеческого роста, двери, одна створка которых была слегка приоткрыта, откуда доносились звуки музыки, и откуда на землю падала широкая полоса света. На входе сидел человек в папахе и с ружьём, смоля папироской в наступающую мглу. Вывески никакой не наблюдалось. Впрочем, подобному заведению она и не требовалась. Лишним глазам тут нечего узнавать, а свои и так знают, кто здесь и что здесь.
Меня охватила лёгкая волна мандража, которая родилась тугим комком внизу живота и расплылась по всем моим чреслам. Арсений Саввич, видя моё состояние, ободрительно мне подмигнул и направился к входу, велев мне не отставать. Стражник пропустил нас без вопросов. Полагаю, Арсения Саввича он видел не впервые.
Я вошёл внутрь и немного ахнул от бросившегося в глаза яркого подобия стиля американского салуна. Та же барная стойка с рядом напитков и барменом, столики, пианист за роялем, и много-много девушек разной внешности, типажа и возраста. Для создания полной правдоподобности Дикого Запада музыкант играл кантри. Больше половины столиков были заполнены военными разных чинов, видов подразделений и званий. Было несколько гражданских во фраках и сюртуках. Почти на каждом столе тлело несколько сигарет, а то и сигар, в воздухе висела густая сизая завеса, из которой чуть справа вырастала лестница, ведущая на второй этаж. Посетители пили, играли в карты, заигрывали с девушками. Девушки были одеты в платья с корсетами, с глубокими нагрудными вырезами, что предельно привлекало внимание и настраивало на похотливый лад. Я посмотрел на лестницу. Облокотившись на её перила, несколько фрейлин резво махали веерами и стреляли сладострастными соблазнительными взглядами на вновь вошедших, то есть на нас. Вот это я называю «злачным местом»! Именно так я себе представлял бордель на Диком Западе. Не хватает стрельбы и ковбоев. Но и так сойдёт.
Арсений Саввич подтолкнул меня к барной стойке и заказал бутылку коньяка и закусь. Бармен налил два полных стеклянных бокала; на этикетке бутылки красовалось название «Сараджишвили». Опасаясь, что я не осилю махом столько чистого коньяка, я ещё попросил яблочного сока.
— Ну, Андар, за наш совместный успех! Наконец-то мы на месте. Будем гулять, будем кутить! Времени всего два дня, постараемся на славу, чтобы потом было что вспомнить.
Мы замахнули. Арсений Саввич, серьёзно настроившись зажигать двое суток, выпил всё до дна. Я смог осилить только половину стакана и тут же запил соком. Помещик замариновал благородный напиток куском вяленого мяса, что подал на закуску бармен. Пили мы прямо за барной стойкой.
— Так, парень, а теперь смотри и выбирай. Вон те у лестницы совершенно свободны на всю предстоящую ночь. На какую девку глаз положил, признавайся?
Арсений Саввич уже вошёл в раж, настроился на волну куража, который просто пронизывал всё пространство, всё существо этого заведения. Что логично, ведь каждый посетитель вливал дополнительно свои мысли и свой настрой в общий котёл ощущения веселья, радости и кутежа. А я не знал, какая мне понравилась больше. Внешне я был почти невозмутим. Почти. Разве что покрасневшие щёки и глубокое дыхание выдавали моё волнение. И мне они все нравились. Все, кто был женского пола. Тёмные и светлые, полные и худые, красивые и некрасивые, старые и молодые, высокие и низкие, дряблые и упругие, трезвые и пьяные, доступные и надменные — все они для меня были восхитительны и соблазнительны в ту ночь. Коньяк и обстановка американского салуна усилили очарование каждой из продажных дам.
— Мне нравятся все, Арсений Саввич!
Купец громко рассмеялся.
— Понимаю тебя, Андар! Помню, в твоём возрасте я мог осеменить любую. Вообще. Некрасивых женщин не бывает, бывают привередливые мужики. Тогда просто иди на лестницу и поднимайся на второй этаж. Там тебя оформит та мадмуазель, кого пошлёт тебе сегодня сам Эрос! Вперёд! — с этим словами Арсений громко хлопнул меня по плечу. И я пошёл.
Шёл я немного робко, не зная, что именно меня ожидает. Но дамы, похоже, точно были в курсе — так же, как знали свою работу: только я ступил на лестницу, поднимаясь из сизого тумана, как меня под руку схватила высокая русоволосая девушка и быстро повела в одну из комнат. Мне лишь оставалось покорно следовать за ней.
Войдя в комнату, мадмуазель закрыла за нами дверь на замок и села на кровать. Она откинулась назад, упёршись руками, и начала меня разглядывать изучающим, любопытным и откровенно игривым взглядом. А я стоял истуканом, как школьник, хоть и не был в школе. И в свою очередь разглядывал её и комнату. Небольшая комнатушка без окон, вся в красной драпировке, большая двухместная кровать, комод с зеркалом, столик. На девушке, на удивление, было совсем немного косметики. Возможно, в этом и не было пока необходимости в силу её молодости: выглядела она моей ровесницей или чуть-чуть старше. Зелёные глаза, моим под цвет, волосы она распустила, откинув движением головы назад, пышная светло-бежевая юбка.
— Красавчик, так и будешь столбом стоять? — смеющимся голосом спросила девушка.
— А что делать? — совершенно искренне спросил я. Более нелепого вопроса в стенах борделя невозможно было придумать.
— Ты чего, в первый раз что ли? — недоверчиво сказала выбравшая меня мадмуазель. — Обалдеть! Это даже интересно. Ха-ха! У меня такое тоже впервые! Не в смысле, что ты у меня первый мужчина. А впервые такой молодой и впервые настолько девственно невинный. Тебя как зовут?