— Как так, Учитель?! Как можно было, ради чего?!
— Для Ладвига это стало тяжёлым выбором, хоть и сделал он его осознанно и добровольно. По натуре своей он был и остаётся честным с самим собой и с окружающими. Предательство ради сиюминутной выгоды не было его привычкой. Ладвиг славился своим усердием в обучении, он старался, стремился стать лучше и сильнее, да и природные способности предвещали ему высокое восхождение.
Я был обескуражен словами Учителя. Тон его был мягок и добр по отношению к предателю.
— Не понимаю, Учитель… Как это — тяжёлый выбор? Как будто он через силу предал вас, словно его шантажировали.
— Я постараюсь объяснить, ученик. Хотя мне самому на твоём уровне было не сразу понятно. Во всех историях, во всех мифологиях предательство — это плохой поступок, очень плохой. Несущий за собой жестокие последствия и наказания для ренегата. И в девяносто девяти случаях так и есть: предавший падёт со своего уровня глубоко вниз, будет наказан на много воплощений, если высок его уровень предательства, он неминуемо будет страдать. И только после полного искупления появится возможность вновь продвигаться к прежнему уровню.
Но бывает предательство как сильнейшая колоссальная жертва на Левом Столпе восхождения. Она осознана и добровольна. Ладвиг как раз дошёл в своих дисциплинах до постижения ахриманизма и проживания архетипов бунтарей, восставших против всех, предавших своих богов и учителей. И сильно проникся этим. И сделал свой выбор. Он решился на самую крайнюю жертву, на самый жёсткий вариант восхождения по Левому Пути через предательство самых дорогих и близких — своих учителей. Он будет жестоко страдать и скорбеть много воплощений. Кары будут сыпаться на него одна за другой. Если он выдержит и не сорвётся в своём падении ещё ниже, забыв о своей великой жертве, то однажды он совершит огромный скачок в развитии, после того как им будут выстраданы все испытания, что предполагаются на данном пути.
— Это непостижимо, Учитель! То, что вы говорите сейчас, идёт вразрез со всеми учениями, что переданы людям!
— Оговоримся: то, что передано большинству. Даже неофитам положен свой ограниченный уровень знаний. Но ты уже райган-махр[1] по своему уровню. Тебе можно узнать немного больше.
Нечто похожее было у Иуды. Он знал, на что идёт. И не нужны ему были тридцать сребреников. Это была его Жертва, его Мистерия и роль, которую всё равно кто-то должен был отыграть из апостолов. Иуда вызвался добровольно. На его месте мог быть другой ученик Христа. Получается, у Иуды была двойная жертва. Он не только принял на себя огромные страдания через предательство Учителя и своего Бога ради того, чтобы однажды обрести Вечное Царствие, обрести величайшую силу во Вселенной. Он ещё и совершил жертву ради своих братьев-апостолов. В апокрифическом Евангелии, некоторые из них ты читал, написано:
«Зная, что помыслы Иуды возвышенны, Иисус сказал ему: "Отойди от других, и я тебе поведаю тайны царства. Ты можешь их постичь, но будешь много скорбеть. Ибо другой тебя заменит, дабы могли двенадцать учеников вновь примириться со своим богом".
Иисус сказал:
"Но ты превзойдёшь их всех. Ибо в жертву принесёшь человека, в которого я облачён"».
Понимаешь меня, Андар?
— Да, Учитель. Пытаюсь понять.
Не сразу осознал я тонкости восхождения по крайностям Левого Пути. Понадобилось время, чтобы переварить эту информацию. Потом я, конечно, постиг глубочайший смысл этой мистерии и жертвы. Но, несмотря на понимание, лично для себя по-прежнему не разделяю подобного пути.
Учитель покинул этот мир через двадцать восемь лет с момента нашего знакомства. Он знал и контролировал момент своего ухода. В ту пору я некоторое время жил в Екатеринбурге. Учитель явился во сне и позвал меня, готовясь оставить тело. Я тотчас бросил все дела и примчался к Мастеру Азриэлю, где и проводил его в последний путь. По его волеизъявлению я отвёз тело в Махачкалу, где и предал кремации. Прах развеял с вершины горы.
Маги воспринимают приход смерти иначе, чем обыватели: это закономерный переход, это точно не горе, зачастую это освобождение из оков примитивного мира. Но всё же я видел перед собой образ Учителя и испытывал при этом Печаль Мага. Потому что каждый человек — это отдельный мир. И эти маленькие миры в качестве неотъемлемой части составляют во множестве всю Вселенную. Выпадает один узор, на его место приходит другой. Но уникальный мир, как картинку в калейдоскопе, никогда более не повторить. В этом есть норма и своя Печаль. Какое-то время я продолжал общаться с Учителем на тонком плане, пока он не взошёл выше, но это представляло собой уже несколько иного рода контакт, чем привычный разговор двух живых людей: человек, откинув бренную плоть, меняется, и меняется значительно. Мастера Азриэля, каким я его знал, больше не было и не будет.
До последних дней своей жизни Учитель продолжал мне давать Силу и знания: через тонкий план, во время редких встреч. Потому что хороший учитель — всегда сам ученик, он всегда развивается и поднимается в Вечности. У Мастера Азриэля всегда было чему научиться. Однажды у любого ученика наступает момент, когда учителя уходят, и больше не у кого во плоти спросить совета. И теперь только Дух, собственный эйдос, внутренний свет, адир, кристалл сознания, или, если иначе, святой ангел-хранитель становятся главной и единственной опорой, советчиком, критиком и путеводной звездой.
[1] Райган-махр — восьмая инициатическая ученическая степень в ахриманизме. Соответствует ступени «Свободный адепт» в иерархии герметической традиции Ордена Золотой Зари.
Мой преемник
Время поджимает. Надо срочно искать преемника. Теоретически, это не так сложно. Благо, что живу я сейчас в столице, здесь огромный котёл народа и энергий. Легко найти практически всё, были бы намерение и деньги.
Мне оставалось жить всего полтора года. За это время надо найти ученика-посоха и передать ему свою Силу, провести с ним как можно большее количество инициаций и посвящений — сколько успею в столь малый ограниченный срок. В свою очередь он поможет мне с обретением одного из вариантов бессмертия.
К этому времени у меня уже был опыт преподавания магических наук и искусств. За свою продолжительную жизнь я несколько лет исполнял обязанности наставника неофитов в Ордене Lex Talionis, а с развитием современных технологий организовывал семинары и вебинары. Нёс свет и тьму знаний людям, просвещая их, за что получал щедрую, а иногда и не очень, оплату. Тем не менее, такая деятельность отчасти работала как агрессивная реклама, после чего количество клиентов резко возрастало.
Несмотря на достаточно плотный график, я успел обучить пару учеников индивидуально. Мои «выпускники» — рослый крепыш Дариус и хрупкая, но крайне коварная Персис — и по сей день продолжают своё восхождение вверх по пути Левой Руки, через тьму, сквозь тьму и с помощью тьмы. Ныне это вполне самодостаточные и уравновешенные маги, но было время, когда они даже чуть не убили друг друга: тут уже я постарался. Знаете ли, есть у малефиков такая стратегия — стравить учеников, развязать войну и посмотреть, кто выживет. А выживет сильнейший. В общем, я так и поступал. Независимо от их стараний и успехов где-то захваливал одного, а другого принижал, а после наоборот. Я вынуждал их соперничать друг с другом, пробуждая в них обоюдную зависть и ненависть, а для этого использовал самый элементарный, но действенный инструмент: просто привирал им про их пакости друг другу, то и дело подливая масло в уже полыхающий огонь. А дальше они сами включились в раздор и продолжили без моего участия. Ожесточённые бои за первенство длились два-три года, ни один из них не мог и, собственно, не хотел уступить сопернику. В общем, когда Дариус лежал в реанимации и «устраивал сквозняк, хлопая дверью с этого света на тот и обратно», я вмешался и остановил их вражду. Всё-таки ученики мне были нужны во плоти и полном здравии. Война, повторюсь, — это лучшее средство эволюции. И длительная беспринципная вражда закалила учеников, вынудив стать лучше, сильнее, хитрее. Мой педагогический приём в очередной раз доказал свою эффективность.