Воин в возрасте кивнул. Без подобострастия и даже без почтения. Но и как издевка это не выглядело. Просто человек обозначил, что заметил меня, поприветствовал и принялся с интересом разглядывать. Словно надеялся рассмотреть что-то особенное.
Крестьянин неглубоко поклонился, а затем почему-то сместился в дальний от меня угол.
А вот оставшиеся четверо воинов лишь окинули меня взглядом и отвернулись, демонстративно не замечая.
Надо бы расспросить у Егора кто это такие. Понимаю, что репутация Маркуса в роду была ниже плинтуса. Но за последнее время, как я надеялся, удалось её хоть немного выправить. Хотя, возможно, я зря напрягаюсь и вот эти два кивка от молодого и старого воинов и есть показатель немного подправленной репутации. И надо просто стараться дальше и не совершать глупых ошибок, вроде планов революции в одном отдельно взятом боярском роду.
Двигалась очередь довольно быстро. Три-четыре минуты на каждого человека. Сам казначей, огромный медведоподобный мужик, в руке которого легче было представить булаву, нежели счёты, работал быстро и профессионально. Уточнил имя-фамилию, быстро пролистнул какой-то бухгалтерский журнал, что-то дописал и подтолкнул мне на подпись. А затем выдал семнадцать золотых рублей. После суммы, что совсем недавно выплатила мне Добромила, эти деньги не казались очень уж большими. Но на самом деле это не так. Насколько я успел узнать, это полугодовой доход крепкой крестьянской семьи, живущей за городом. А то и годовой.
В общем, деньги неплохие. И уж точно не лишние. А если я хочу получить финансовую независимость от рода, то вообще надо радоваться каждой копейке.
— Домой, боярич? — поинтересовался Кондратий, когда мы с Егором забрались в пролётку.
— Да, домой, — подтвердил я. — Для начала. Пообедаем, я кое-что прихвачу, и поедем в торговый квартал.
Бессменный возница лишь кивнул, а вот Зареченский определённо хотел что-то спросить, но передумал. И правильно. Кондратий вроде как свой. Но я его, если честно, знаю плохо. И на кого он на самом деле работает — понятия не имею. А Егор потом и так всё увидит.
Так как пролётка катилась довольно неспешно, а делать, кроме осмотра окрестностей было нечего, я решил сам завести разговор.
— Егор, а ты знаешь тех людей, что были в очереди к казначею передо мной?
— В лицо знаю всех, — кивнул парень. — А по имени только боярского сына Сильнова.
— Это кто из них?
— А ты не помнишь? — удивился Зареченский.
— Если ты не в курсе, то до недавнего времени я не особо интересовался делами рода. Да и не касались они меня, в общем-то.
— Хм, — задумчиво почесал затылок воин. — Ну так-то оно так. Я не очень об этом всём задумывался.
— Так расскажешь?
— Боярский сын Александр Сильнов один из сильнейших воинов младшей ветви. В ранге «Витязь». Но за счет опыта может какое-то время потягаться и с «Богатырём». Хотя дело даже не в силе, а в авторитете, которым он пользуется в роду, — Егор ненадолго замолчал, словно решая, продолжать разговор или нет. Но всё же заговорил вновь: — Хоть это и попахивает крамолой, но я скажу тебе так, боярич — если бы Сильнов захотел, то он смог бы увести большинство воинов младшей ветви из рода. Но он верен. И своему слову и, в первую очередь роду Дёминых. Как-то так…
— Интере-есно… — протянул я, делая в памяти пометку об этом человеке. На всякий случай. — А остальные?
— Ну, землепашца я не знаю, — пожал плечами Зареченский. — Должно быть староста одной из деревень.
— Да он мне и не интересен, — отмахнулся я.
— Ага, понял. Молодой воин, что тебя поприветствовал, тоже из младшей ветви. Имени не помню — из новеньких. А вот четверо остальных — из старшаков.
— Из кого? — не понял я.
— Из старшей ветви, — пояснил Егор. — Они себя сами старшаками называют. Преданы Михаилу Васильевичу. А остальных считают ниже себя. Заносчивы. Часто провоцируют конфликты с представителями других ветвей рода. Но боярин Михаил их покрывает и конфликты гасит. Как правило тоже в их пользу.
— Вот оно как… — снова задумался я. Получается, что среди этих четырёх ушлепков могли бы и те, кто резал Маркуса. И теперь понятно, почему Михаил Васильевич никак это дело не расследует. Не хочет обижать преданных ему лично людей. — Егор, а как вот такое разделение сказывается на настроениях в роду?
— Плохо сказывается, Маркус, — вздохнул Зареченский и в кои-то веки назвал меня по имени. — Людям это всё не нравится. Иногда и до перепалок доходит. А то и до драк. Не должно так в одном роду быть. Единства нету. А воины к тому же не слепые. Видят разлад в верхах. Эх, да что тут говорить! До серьёзных столкновений конечно далеко. Хотя теперь, после того как Иван Васильевич без предупреждения уехал, а у младшей ветви нет боярина… Всё может быть.