Правы были в своих рассуждениях Илья и Мирон: руководством Горотдела НКВД г. Новосибирска были оперативно посланы чекисты на место квартирования семьи Михеева, и его жену Марию вместе с маленькими детьми, арестовали. Ее направили в следственно-пересыльную тюрьму № 1, расположенную на улице 1905 года. Что и говорить, органы уготовили им не легкую участь, Марии вменялась статья 58 — 1в, за то, что она заведомо знала об изменнике Родины и не сообщила властям. Ей, безусловно, предстояло осуждение до шести лет лагерей с последующей ссылкой в Сибирь на 5 лет. Двоим маленьким детям, надлежало отправление в детский дом. Но самая страшная и невосполнимая потеря ждала родителей в будущем, именно их детям дадут другие фамилии и имена, стирая постепенно из памяти настоящие.
Что касается жителей Михеевки: мать Ильи и две родных сестры не избежали участи арестованных, их тоже погрузили на баржу. Как говорится: «до кучи» арестовали всех родственников Петра и Михаила Коростылева и прицепом забрали тех, на кого указал председатель колхоза «Красный партизан», тем самым перевыполнив план по предоставлению Томской «тройке» «врагов народа».
Никто из них даже не предполагал, вернутся ли они когда — нибудь в родные края, сможет ли снова возыметь силу их фамилии, с которых предки Михеевых и Коростылевых начинали свое долгое существование в Сибири.
В этом году не только жители Михеевки, но и другие окрестные деревни и села лишились своих родоначальников: в деревне Каштаково были арестованы Теущаковы. В селе Вороново, в деревне Уртам по мнению и доносам партийных органов якобы скрывались опасные бандиты и пособники контрреволюции.
Не одна забитая до отказа баржа из Нарымского округа: из Колпашево, Каргасока, Парабели была доставлена отрядами НКВД в Томск, а оттуда по приговору «тройки» те же самые баржи, доставляли сотни, тысячи расстрелянных «врагов народа», для тайного захоронения в низовьях Оби.
Кто из арестованных в тот год мог подумать, что все эти дела являлись плодом воображения руководящих работников НКВД, таких, как: Овчинников, Новиков и Романов и многих других. К примеру, по упомянутому делу, в котором фигурировал Балагурзин, тройкой УНКВД ЗСК 25 августа 1937 г. по делу РОВСа были осуждены 42 человека, из них 39 невиновных к высшей мере наказания.
Глава 4 Нападение на НКВД
Лодку нашли в кустах, где и оставили, когда убегали от чекистов.
Одно смущало, сможет ли она выдержать четверых мужчин, но Илья, сняв с себя одежду и, уцепившись за борт, поплыл рядом. Добрались до окраины Топильников быстро, течение реки стало им союзником.
Илья натянул на голову картуз и приспособил завалявшуюся у него в кармане звезду, приготовленную сыну, как подарок, во тьме, если не приглядываться, вполне сойдет за форменную фуражку. К одноэтажному зданию, где разместилось районное НКВД, подошли тихо. Илья пошел в паре с Мироном к входной двери, а Михаил и Петр заняли позиции недалеко в кустах. Михеев дернул за ручку, дверь была закрыта изнутри. Он постучал. Через две минуты раздались шаги внутри и заспанный голос спросил:
— Кого еще там нелегкая принесла?
— Боец или кто там дежурит, быстро открывай, — командным голосом проговорил Илья.
Дверь открылась, на пороге стоял сержант и, выставив перед собой винтовку, спросил:
— Товарищ, а ты кто такой? — охранник пытался разглядеть во тьме человека.
— Сержант, отвечай по форме, как полагается, перед тобой начальник особого отдела НКВД города Томска, капитан Иванов.
Илья специально назвал фамилию офицера, контролирующего районные органы НКВД.
— Товарищ капитан, на вверенном мне объекте все спокойно.
— Сколько человек охраняет здание?
— Нас трое, я сейчас разбужу остальных.
— Отставить! Спите на посту, разгильдяи, под трибунал захотели. Веди в караульное помещение и вызывай по телефону Вахрушева в управление.
— Так здесь такого нету, товарищ капитан, — недоуменно произнес сержант.
— Он что, с баржей отбыл в Томск? А кто за него остался? — Илья басил, пуще нагоняя жути на бойца.
— Так товарищ Нестеренко здесь за главного, а о Махрушеве мы не слыхали.
— Вахрушеве, болван! Вас, что здесь, не оповестили, что особый отряд прибывает из Томска, — басил Илья, идя по коридору следом за сержантом. Улучшив момент, Мирон, обойдя своего напарника, ударил бойца по затылку рукояткой нагана, а Илья, подхватив падающую винтовку, встал за дверью комнаты. В этот момент открылась дверь, и вышел заспанный солдат. Увидев перед собой мужчину в гражданской одежде, дернулся назад за оружием, как выскочивший из-за двери Михеев со всей силы саданул его прикладом в лоб, боец отлетел к столу и свалился на пол. Третий охранник успел подскочить с лавки, но увидев перед носом дуло револьвера, молча поднял руки.
— Зови остальных, — сказал Илья Мирону, — и свяжите того в коридоре, а я пока с этим побеседую. Пикнешь, мозги вышибу, — пригрозил он красноармейцу. — Где сейчас Нестеренко?
— Так он это… Дома видать спит.
— Сколько человек в казарме спецкомендатуры?
— Точно не знаю, вчера половину состава забрали для усиления конвоя баржи.
— Баржа уже отплыла?
— Да-да, сразу же, как только в Михеевке последних арестовали.
— Где в управлении располагается склад с оружием?
Боец замялся, но увидев, как допрашиваемый положил палец на спусковой крючок винтовки, кивнул головой в сторону двери:
— Там в подвале.
— Ключи.
— У лейтенанта Нестеренко.
В комнату зашли Мирон и Михаил Берестов, а Петр остался в дозоре возле здания. Зашевелился боец на полу и Мирон, взяв винтовку, ударил его прикладом по голове.
— Вот так-то будет спокойнее. Где вы храните оружие? — спросил он у бойца.
— В подвале, — ответил за того Илья. — Боец, звони Нестеренко и скажи, что из Томска прибыл особый отряд НКВД под командованием капитана Иванова, я лично хочу с ним переговорить по телефону.
Боец кинулся к аппарату на столе и, подождав немного, отчеканил:
— Товарищ лейтенант, Вас спрашивает капитан Иванов.
Да-да, из Томска прибыл. Да-да, я передаю ему трубку.
Михеев прокашлялся и басисто заговорил:
— Нестеренко, мать твою за ногу! Спишь, как сурок. Тебе что, не доложили, что я прибываю ночью? Сейчас же соберем экстренное совещание, и утром будем прочесывать все окрестности, где скрылись беглые преступники.
Видимо голос проверяющего действительно показался ему знакомым и пробудившийся ото сна начальник Топильниковского НКВД, проговорил:
— Товарищ капитан, мы до поздней ночи провожали баржу, я помогал лично Новикову, но он меня не предупредил, что Вы приедете так быстро.
— Лоботрясы, вам только спать, а мы за вас должны оперативно действовать. Сколько людей осталось в твоем распоряжении?
— Тринадцать, десятерых я отправил с конвоем в Томск. Поднять оставшихся по тревоге?!
— Отставить, пусть отдыхают до утра. Ноги в руки лейтенант, и чтобы через пять минут стоял передо мной, как штык. И вот что, ключи от оружейки прихвати с собой, посмотрим, сколько у тебя неучтенного оружия хранится.
— Товарищ капи…
— Нестеренко, ты что, приказ не расслышал. Я повторять не буду, считаю до шестидесяти, не успеешь в срок, отправлю в Нарымский край.
— Лечу товарищ капитан.
— Вот так-то, — Михеев положил трубку и, развернувшись, со всей силы ударил кулаком в челюсть бойца. Он без звука сполз по стене на пол и замер.
— Хороший удар, капитан. Поздравляю, ловко ты их за нос поводил, — улыбнулся Мирон.
— Потом-потом поздравления, мужики, давайте всех в соседнее помещение перетащим, сейчас «гость» прибудет.