Вскоре решено было сделать привал. Кэрэндрейк развел костер, а Рэйна занялась приготовлением каши. Тем временем, Капа решала важный для себя вопрос: какую траву ей пощипать первой.
– Знаешь, – сказал Кэрри, когда с едой было покончено, – а ведь не ты одна можешь рассказывать легенды.
– Легенды? – переспросила Рэйна.
– Легенды, – повторил Кэрэндрейк, поскольку собирательница историй, глядя на пламя костра, снова погружалась в свои мысли.
– Расскажи! – словно по мановению волшебной палочки малышка Рэй вернулась в обычное оживленное состояние. Ее глаза загорелись любопытством.
– Да без проблем…
– Подожди, я только где записать возьму, – перебила сильнейшего из Карателей девушка.
– Не для записи. Или не расскажу.
– Вредный.
– Ну, так как?
– Слушаю.
– Вот и хорошо, – улыбнулся Кэрэн. – Я расскажу тебе легенду о Диком Звере и Певчей Птице.
– Я такую не знаю.
– Разумеется, не знаешь. Только не перебивай, ладно? А то не буду рассказывать.
– Обещаю! – встревожилась собирательница легенд.
– Жил-был когда-то Дикий Зверь. Старая Волчица нашла его, когда он был еще детенышем, и, приняв за волчонка, решила воспитать. Взращённый Волчицей Дикий Зверь был слишком диким даже для волка. Для него было обычным обнажать свои клыки, скалить зубы и выпускать когти. Ни перед кем Дикий Зверь не склонял голову, никому не позволял он собой командовать. Уважая Волчицу, воспитавшую его, Дикий Зверь лишь ей разрешал гладить свою шерсть.
Но однажды, на Старую Волчицу объявили охоту. Охотникам не понравилось, что она перегрызла горло их собакам. Долго охотники гнались за Волчицей. Они загоняли ее в Царство Смерти, из которого никому было не выбраться. Но Волчица не сдавалась без боя. Она не могла позволить себе просто принять смерть от рук охотников, и прежде чем испустить дух, Старая Волчица забрала с собой многих из них.
Дикий Зверь, узрев хладное тело Старой Волчицы, еще более озверел. Казалось бы, только смерть могла его успокоить. Реки крови проливал Дикий Зверь, устраняя все, что смело приближаться к нему.
Охотники, загнавшие Волчицу в Царство Смерти, все силы бросили на борьбу с Диким Зверем, но даже так они не смогли убить его. В конце концов, им удалось заковать обессилевшего Дикого Зверя в цепи. Тогда охотники еще не знали, что сидящий на цепи Дикий Зверь намного опаснее Дикого Зверя, гуляющего на воле.
Ошейник, который охотники надели на Дикого Зверя, сдавливал его шею. Цепь, которой он был прикован, не давала ступить и шагу. Намордник не позволял Дикому Зверю раскрыть свою пасть, чтобы загрызть охотников. Дикий Зверь понял, что в данный момент он не может сделать ничего, и затаил в своем сердце жажду мести. Каждый день, каждый час представляя, как он разрывает плоть охотников, пленивших его, Дикий Зверь выжидал момента, когда его месть свершится. Чтобы ослабить сковывающие Дикого Зверя путы, он стал притворяться Ручным Зверем. Зверь вынужден был выполнять приказы хозяев. Когда они приказывали Дикому Зверю дать лапу, словно какой-то собаке, он давал лапу. По команде «голос» Дикий Зверь испускал громкий вой. По команде «апорт» Зверь набрасывался на указанную охотниками добычу.
Однажды Дикий Зверь увидел Прекрасную Птицу, сидевшую в Золотой Клетке. Птичка была столь прекрасна, что Зверь не мог отвести от нее взгляда.
Перья Прекрасной Птицы были самым роскошным одеянием, которое только можно было представить. Ни один самоцвет, ни один цветок не мог сравниться с Прелестной Птицей. Даже свет Солнца, Звезд и обеих Лун затмевала она своей красотой. Если бы Погибшая Луна вдруг возродилась, то и ее превзошла бы Прекрасная Птица. Взмах ее крыла заставлял каждого замереть, но Золотая Клетка не позволяла Прекрасной Птичке отправиться в полет в манящее небо. Прелестная Птица не знала свободы, она могла только мечтать о ней и наблюдать за свободным полетом других птиц сквозь решетку Золотой Клетки. Не знавшая свободу Прекрасная Птичка не могла петь, а ее взгляд был неживым, словно у фарфоровой куклы. Дикий Зверь не хотел отводить взгляда от Прелестной Птицы, очаровавшей его. Но охотники, для которых он был Ручным Зверем, увели его от Золотой Клетки, в которой мечтала о небе Прекрасная Птичка.
Теперь мысли Дикого Зверя были заполнены не только местью к охотникам. Он часто представлял, как выглядела бы Прелестная Птица, если бы ей даровали свободу. Он мечтал снова увидеть ее.
Но охотники больше не давали Дикому Зверю встречаться с Прекрасной Птицей.
– Как жалко! – воскликнула Рэйна.
– Ты не могла бы меня больше не перебивать? – проворчал Кэрэндрейк. – Я только, может быть, во вкус вошел.
– Можно я только один вопрос сперва задам?
– Задавай, – согласился рассказчик.
– А Птица хотела снова увидеться с Диким Зверем?
– Прекрасная Птица даже не знала о том, что Дикий Зверь ходит под этим небом, – улыбнулся Кэрэндрейк. – Она не знала о том, что он был очарован ею. Прелестная Птица не знала о мире за пределами Золотой Клетки, отчего не могла знать и о существовании Дикого Зверя. Дикому Зверю было больно от мысли, что Прекрасная Птица ничего не знает о нем, но еще больнее ему было от того, что он мог больше никогда не увидеть Прелестную Птицу.
Несмотря на то, что Зверь часто вспоминал Прекрасную Птицу, мысли о мести охотникам также часто посещали его. Наконец, Дикий Зверь перегрыз свою цепь и вырвался на свободу. Он отомстил охотникам, доказал, что был не Ручным, обнажив против них свои клыки и когти.
Воздух свободы пьянил Дикого Зверя, делая его счастливым. Он был предоставлен сам себе, ошейник больше не сдавливал его горло, цепь больше не сковывала его движения, а намордник не мешал набрасываться на обидчиков. Дикий Зверь снова стал по-настоящему Диким.
В один прекрасный день Дикий Зверь вновь повстречал Прекрасную Птицу. Ее Золотая Клетка была сломана. Теперь Прелестной Птице тоже была знакома свобода. Ее взгляд стал живым, манящим к себе своей жизнерадостностью, ведь Прекрасная Птичка познала прелесть так долго манившего ее бескрайнего неба. Дурманящий запах свободы преобразил Прекрасную Птицу, сделав ее еще прекрасней, а полет под самым куполом небосклона вдохновил Прелестную Птицу на песнь.
Прекрасные песни пела Певчая Птичка, оказавшись за пределами Золотой Клетки. Настолько прекрасными были эти песни, и настолько прекрасной была сама Певчая Птичка, что Дикий Зверь поклялся всю свою жизнь защищать эту Птичку и добровольно протянул ей свой поводок.
Этот Зверь – я, а Певчая Птичка – ты, Рэйна. Или правильнее будет сказать, Верховная Жрица Трилунской Империи, Алирэй Нактур Аквария Электра.
Из следующей главы вы узнаете о том, как Первый из Карателей впервые увидел Трилунскую Жрицу, и о том, как узнал ее, встретив во второй раз.
====== Часть 7. “Жрица”. Глава 57 ======
О том, как Первый из Карателей впервые увидел Трилунскую Жрицу, и о том, как узнал ее, встретив во второй раз
– Что ты сказал? – прошептала собирательница историй.
– У «Алирэй» взять «Рэй», у «Нактур» взять «На», получится «Рэйна». Довольно интересная задумка, из своего имени составить свое же имя. Насколько мне известно, в Трилуне титул Верховных Жриц ведь входит в часть имени, да?
– Входит… – вздохнула малышка Рэй.
– Хотя вариант «Электра» мне больше нравится, – добавил Дрейк.
– Не знала, что тебе обо всем известно.
– Еще в Тайре я говорил, что есть вещи, которые мне известны с самого начала*.
– Спасибо, что не сказал об этом тогда.
– Зачем мне рассказывать другим то, что ты не хочешь рассказывать?
– Прости, что обманывала.
– Обманывала? – усмехнулся Кэрри. – Обманывать и не рассказывать правду – разные вещи. Тебя никто не спрашивал, из Трилуна ли ты, и уж тем более тебе не задавали вопроса, являешься ли ты Верховной Жрицей. И ты никогда не утверждала обратное. Как я не говорил о том, что я Коготь, но и не отрицал этого. К тому же ты даже имя свое, по сути, не изменила, а лишь сократила его. Это то же самое, что сказать, что Зел обманывает, если представляется Зелом, а не Зелорисом.
– Он всегда представляется как Зелорис.
– А в один прекрасный день решит представиться как Зел. Будет это обманом?