— Потому что без тебя мне не справиться, — тихо ответила принцесса, печально опуская глаза.
Олегу немедленно стало стыдно.
— Есть еще одна причина, по которой я не могу принять вашу помощь, — все так же, не поднимая глаз, произнесла принцесса. — Пророчество Тииса, может быть слышали?
— Тииса? — Некромант призадумался. — Вы имеете в виду Эльтора Тииса, последнего представителя династии, который был убит вашим предком? Я слышал, что он был Видящим, но не предавал этому значения, считая дурацкими слухами. В конце концов, будь он и впрямь из Видящих, то не подставился бы так по-глупому и легко раскрыл заговор.
— Именно его. — Аталетта помолчала. — Думаю, я могу раскрыть вам эту тайну. Эльтор и впрямь был Видящим, причем одним из сильнейших. Он мог видеть на века вперед! Но дар его проявлялся спонтанно, крайне редко и непроизвольно: он не мог угадать какой стороной вверх упадет подброшенная монетка, но мог заглянуть в глубину грядущих веков на такое расстояние, которое и не снилось современным ясновидцам. Все пророчества Эльтора касались переломных событий в жизни Фенриана и помогли нам избежать немалых бед. Он очень любил свою страну.
Одно из его пророчеств в вольном переводе со старофенрианского гласит: «Восставший мертвый, что был убит во имя блага Фенриана, вернется для отмщения. И не переживет его мести моя страна… Оставят страну боги-защитники, а кто не оставит — будут уничтожены, бессильные спастись от его гнева. О бойтесь, бойтесь некроманта с кровью божества, ибо смерть придет с ним об руку, и ад воцарится на выжженной земле. И не будет места в Фенриане ни для мужей, ни для жен человеческих, и проклятье узурпатора будет свирепствовать, не находя себе поживы, ибо не останется людей в стране уничтоженной, и лишь нечисть и нежить будут праздновать воцарение темного владыки».
— Мда… — Выслушав зловещие слова, Висс призадумался. — Я могу дать вам честное слово, что, несмотря на сильнейшее желание отомстить, вовсе не намерен уничтожать вашу страну.
— Тем не менее, согласитесь, — стояла на своем Аталетта, — что именно к вам, как никому другому подходит все сказанное в пророчестве. Вы были убиты фенрианской армией во имя благополучия Фенриана при попытке захватить Онер. Вы некромант, и более того, вы мертвитель, потомок самой Хель, богини смерти. В ваших жилах течет кровь божества! Да и вы сами сказали, что ваша цель — месть. Кому как не вам по силам осуществить это пророчество! Я просто не могу пренебрегать подобным совпадением.
— Ну, допустим, фенрианская армия меня не убивала. Я сам принес себя в жертву, чтобы уничтожить захватчиков, — задумчиво возразил лич. — Да и кровь во мне давно уже не течет. — Он демонстративно вытащил кинжал и слегка надрезал руку, продемонстрировав совершенно сухую рану, края которой вскоре сомкнулись, не оставив и следа от надреза. — Однако я могу понять ваше беспокойство. Совпадение действительно интересное. Однако, должен заметить, что среди присутствующих не один я…, - тут он осекся, поскольку Олег, воспользовавшись мыслесвязью перебил его речь:
— Висс, в этом мире кроме тебя и Вереены, никто не знает, что меня когда-то убивали, и что Гелиона, возвращая меня к жизни, влила в меня частицу своего пламени, «божественную кровь». И я хотел бы, чтобы так оно было и дальше.
— Как скажешь… — сообщению некроманта сопутствовала эмоция, напоминающая пожатие плечами. — Все равно не думаю, что пророчество может касаться тебя. Если я правильно понимаю твой рассказ, в твоем мире никто и знать не знает о том, что существует такое государство как Фенриан. Да и мстить тебе им не за что, к тому же ТАК мстить. Думаю, тебе можно не беспокоиться. А вот мне, наверно, и впрямь не следует присоединяться… Мало ли что. Как бы то оно не было, но быть виновником столь массовых смертей я не хочу, даже ради мести.
— Почему? В смысле, почему ты боишься? Насколько я тебя знаю, ты никогда не станешь уничтожать всех подряд, без разбору! — удивился Олег.
— Плохо ты меня знаешь, — на этот раз эмоция лича напоминала усмешку. — Я вот как раз таки вполне могу себе представить подобные обстоятельства. Например, я ведь могу сойти с ума. Или, если выяснится, что это единственный способ вернуть нам жизнь…
— Что вы хотели сказать? «Не один я… А дальше? — Прервала их общение Аталетта.
— Не один я здесь некромант. — Висс откинулся на спинку кресла.
— Да, разумеется. — Аталетта наклонила голову. — Однако, насколько мне известно, в ком-ком, а в Ариохе, божественной крови быть не может в принципе. Насколько я понимаю, его род, мягко выражаясь, богов всегда недолюбливал. И к тому же — он жив. Да, я хотела вас попросить, уважаемый лэр, — она повернулась к Олегу. — Будучи двуталантом, не могли бы вы во время боевых действий по возможности избегать использования черной магии, и особенно некромантии? Это поможет избежать множества политических проблем.
Олег кивнул. О подобном его предупреждал и Альфрани.
— Постараюсь, но обещать не буду. Если прижмет… — он не договорил. Впрочем, в пояснении это не нуждалось.
— В… такую политику! — Грохнул кулаками по столу Бер. — Это по каким же таким «политическим причинам» мы должны отказываться от столь сильного союзника и не давать магу работать в полную силу? Между прочим, доводилось мне смотреть на боевые действия с участием цитадельских некроподразделений! Хороший некромант в войске позволил бы здорово сократить потери среди наших воинов!
— Вы боитесь? — Обернулась к нему Аталетта — Странно. Я слышала о вас не только как о выдающемся поэте, но и как об отважном и решительном воине.
— А ты меня на слабо не бери, девочка, — окончательно разозлился Бер. — Я от хорошей драки никогда не увиливал. Вот только, если у нас есть возможность вместо того, чтобы живых парней под стрелы да мечи отправлять, мертвяков запустить, то я ту политику, что этого не позволяет, в упор не понимаю! Ладно еще, могу понять, почему мертвителя взять не хочешь — вы, уважаемый лэр, не обижайтесь, но слава у вашей семьи уж больно плохая, — обернулся он к Виссу. — Да и предсказание опять таки… Ладно. Это понять можно. Но вот почему Ариоху мертвяков поднимать нельзя будет — этого я никак не понимаю! Хороший некромант — он в бою двух-трех огневиков стоит, а то и поболе будет. Это я вам как участник Войны Сил говорю! Доводилось сталкиваться. И вот, когда в кои-то веки, на нашей стороне два мага смерти имеется, вы задний ход даете! Одного и вовсе к участию в боях допустить не хотите, другому магией тьмы пользоваться запрещаете. Это война, а не детские бирюльки! Тут всеми силами давить врагов надо, а не носик морщить: это нельзя, это по политическим причинам не подходит… Победим когда, сядете на трон, тогда и будете с «политическими причинами» разбираться… Хотите — на плаху отправляйте, хотите — на виселице вздергивайте. Ваше дело — слова не скажу. Но вот бойцов под стрелы да копья ради «политических причин» отправлять — это уж накося… — Тут рыцарское воспитание все же взяло вверх над гневом, и барон Торасский умолк, с некоторой растерянностью поглядывая на свою правую руку, совершенно непроизвольно сложившую увесистую дулю. Он вполне понимал, что показывать данный знак молодой девушке, тем более принцессе, — весьма неприлично, и старательно боролся со своими желаниями. Наконец, вдалбливаемые с детства правила поведения одержали победу над мечтами старого вояки продемонстрировать свое отношения к посылающим его на смерть политикам, и дуля была убрана.
— Должна сказать, — поддержала его Вереена, — что хотя выступление моего мужа и было несколько излишне эмоциональным, однако в целом он вполне справедлив. Вы, Ваше Высочество, по всей видимости просто не представляете всей боевой мощи сильного и опытного некроманта. Ограничение на использование темной магии очень существенно снизит боевые возможности Ариоха, и может привести к большим, и совершенно неоправданным потерям наших войск…
Споры продолжались долго. Аталетта, уверенная в силе и возможностях прибывшего к ней подкрепления, отчаянно протестовала против использования черной магии, участия Висса и разрушения храмов Орхиса, поскольку все это в последствии, после занятия трона, могло крайне неблагоприятно сказаться на её репутации правителя. Вереена и Бер настаивали на том, что губить жизни своих солдат ради какой-то репутации, совершенно неприемлемо. Олег и Висс держали нейтралитет.