Серые глаза совсем потускнели.
— Ш…
Ло Бинхэ прикрыл глаза.
— Мэнмо, — если старому паразиту скучно стало и он решил поспособствовать… —Мэнмо! — тьма развеялась, стоило раздаться ворчанию и кряхтению. Некогда великому и ужасному будто бы пришлось добираться издалека. Этот милок явно не щадит дух старика. Ещё с таким осуждением смотрит, смекая.
— Не моих рук дело! Хотя я бы посмотрел на твои кошмары ещё раз, — не столько садизма, сколько практического интереса. Оказавшегося в Царстве Демонов Ло Бинхэ одолели кошмары, но довести до недосыпа или паранойи не смогли. Паразитирующий старпёр начал ведать что-то о столице. Предлагал развеяться, пройдясь по цветочным аллеям… и чуть не сказал дурное про Шэнь Цинцю — поспешил ретироваться. С мальцом весело, но лучше носу не показывать. И держаться максимально далеко, насколько позволяла сила Ло Бинхэ.
— Всего лишь плохой сон? — на плечо легла ладонь Шэнь Цинцю.
Слишком реалистично. Обернулся, но женщина отступила. Что за дурость? Во всём чувствуется вмешательство «третьей стороны». Образ Шэнь Цинцю стал размывчатым. Она отступала, шаг за шагом, не поворачиваясь к нему спиной. Ло Бинхэ за ней. Сорвался на быстрый шаг, резко потянулся, чтобы ухватиться. Но образ развеялся зелёной дымкой, из которой ввысь вырвался золотистый журавль. Кругом вершина Цинцзин, самая вершина. И одинокое надгробие: что за неизвестный там покоится?
— У людей для крепости союза заключают браки, — образ хитрого Лин-эра почтительно склонился позади. — Вы намерены женится, владыка? — эти слова он уже слышал. — Лорд Цинцзин? Прекрасный выбор, — только резкая ухмылка демона заставляет насторожиться. — Только если вы не хотите продолжить свой великий род.
Бинхэ осознавал бессмысленность гнева. Но последние слова он услышал впервые. Глупость! Как будто это самое важное и обязательное. Но стоит вспомнить, что в том мире, где был большой гарем, так и не послышался детский смех. Одна счастливица забеременела, несмотря на все козни. А они были, теперь нет отрицания. Тогда он, себе не веря, был удивлён, растерян. Некоторое время бывшего владыку трёх Царств преследовало чувство дурманящего счастья. Выкидыш — и всех причастных не пощадил. И не то что бы после в голове засели какие-либо истины. Например, он не заслужил. Или, например, не особо и хотелось…
…смысл выражать непонятное состояние высокопарными словами? Дух умершего всё ещё не рассеялся! Откуда такие мысли, если он действительно будет счастлив с Шэнь Цзю? Её присутствия достаточно.
— О чём думаешь? — всё же Мэнмо переживает за него. Потому и не смог не явиться.
— Интересно, а Тяньлан-цзюня допекали…
— С чем?
— Наследники, — Бинхэ вздохнул.
— Ни одному правителю этого вопроса не избежать, — констатация факта. И честное и справедливое замечание: — При всём уважении, Шэнь Цинцю не похожа на женщину, жаждущую познать счастье материнства. Она, скорее, согласится на гарем… не смотри на меня так! — правда неприятна, да. Здесь бумагу не проткнёшь.
— Я ещё молод… — пейзаж изменился. Тронный зал в новом дворце в Царстве Демонов.
— Да, на первое время хватит, — согласился Мэнмо.
— А кто будет болтать лишнего, оставлю без языка, — ещё гарема не хватало. Совсем не весело представлять, как Шэнь Цзю, не особо противясь, сама устраивает порядки и выбирает жён покрасивее. С неё станется! Он здесь единственный любитель уксуса.
— Тебе пора вставать, — заметил Мэнмо. — Можно позволить себе опоздание, но лучше не расслабляться. Именно люди чаще всех вонзают друг другу ножи в спину, именно ножи…
Лю Цингэ не любил ждать. Ему необходимо увидеть Шэнь Цинцю. Что-то подсказывало, что возвращение Ло Бинхэ… определённо, стресс! Лорд Байчжань силён, наблюдателен, достаточно умён и владеет речью, но людей даже при желании понимает с трудом. Чем проще, тем лучше! Если речь не о товарищах, дорогих — так или иначе — людях.
Он с трудом понимает людей. Но сейчас некоторые моменты в поведении лорда Цинцзин стали ясны. Конечно! Она знала! От гнева хочется уличить женщину в коварном плане, но Лю Цингэ не станет прибавлять забот.
Всё же беспокоится. И боится оступиться, как в годы юности.
Поэтому когда Мин Фань, главный ученик Цинцю, пришёл к нему и попросил о помощи, Лю Цингэ удивился, приятно удивился. Но быстро осознал, что Мин Фань не пришёл бы, если бы мог справиться сам, и не пришёл бы из-за ерунды. Ян Исюань хотела уйти, но ей разрешили остаться. Лю Цингэ осмотрел мешочек со смесью трав. Он не лекарь, но… как сказала ученица, слишком приятный запах. Мешочек закрыли: резкое, но лёгкое помутнение. Лорд Лю нахмурился.
Мин Фань мог лишь поделиться своим виденьем правды. Лорд Байчжань предпочёл не делать выводов. С одной стороны, Цинцю не могла такого допустить. С другой стороны, он не удивлён. Только непонятно, почему именно Тан Юэмэй стала причастной.
Лю Цингэ прибёг к помощи Ту Хая, который заметил что-то неладное, но промолчал. Бегать по пику Цинцзин за женщиной лорд Байчжань не собирался. Пусть сама себя удивит, поспешив сюда. Вряд ли кто-то кроме Юэ Цинъюаня может вызвать её на Цюндин. Пришлось проявить наглость и занять кабинет главы. Такое же помещение, как и на любом другом пике. Только чуть побольше. Только не так просто, даже бедно, как на Кусин. И чуть более богато, для пафоса и подчёркивания значимости. Достойное обиталище главы школы.
Лю Цингэ зажёг лишь пару свечей. Стал напротив стола дагэ. Тому явно не понравится, если Лю Цингэ погорячится. Тан Юэмэй — сиротка из его прошлого. Шаги этой женщины легко услышать. Ему точно. Лёгкие, уверенные, но какие-то раздражающие. Дверь открылась и закрылась — довольно беспечно вот так залетать.
— Лорд… Байчжань? — удивление Тан Юэмэй постаралась скрыть.
— Садись, — ещё шаги за дверью. Мин Фань и Ян Исюань. Женщина заняла своё привычное место. — Я не дипломат, сладких речей не услышишь. Лучше расскажи сама, — пока лорд говорил, заклинательница успела заметить до боли знакомый мешочек.
— Лорд Лю не стал бы рыться в чужих вещах, особенно вещах Шэнь… — да, Мин Фань. Кто же ещё? Неужели её настолько невзлюбили? Лю Цингэ только выдохнул раздражённо. Ей лучше не злить его.
— Зачем ты ей вредишь? Хочешь медленно, но верно довести до смерти? — Му Цинфан ничего не спросил, когда шисюн принёс необычную смесь трав. Нельзя сказать, что это самый настоящий наркотик. Просто пропитанные тёмной энергией цветы, насекомоядные, например, пузырчатка. Такие цветы могут обладать наркотическим эффектом. Достаточно безобидно для совершенствующегося бессмертного. Но не со здоровьем Шэнь Цинцю. Лю Цингэ мог бы принять и это; лорд Цинцзин не типичный лорд.
— Стану ли я делать что-либо без приказа? — слова произнесены легко и естественно. Но Лю Цингэ обернулся и увидел едкую, немного грустную улыбку. — Впервые в жизни. Она хотела попробовать новый чай. Прекрасный предлог для воссоединения, ведь ещё немного — и меня бы отослали. Да? — Тан Юэмэй осмотрела дорогой сердцу кабинет. — Она слишком много переживала, долго. Из-за этого Ло Бинхэ! И поначалу я хотела лишь помочь, но… мне пришлась по душе идея довести её до искажения Ци. Славный трагический конец для лорда, затмившего всех своих братьев и сестру в самом начале.
Лю Цингэ не увидел в глазах напротив безумия или ненависти. Зависть? Неудивительно. Обычно спрашивают: «Зачем? Почему?» Но ему всё равно.
Конечно, ему всё равно. Тан Юэмэй опустила голову. Замарашка превратилась в достойного лорда. Не они, дети, спасли Шэнь Цзю, а им повезло спасти Шэнь Цзю. Ведь даже Юэ Ци, спасая её, оказался в Цанцюн. На самом деле, Юэмэй понимала, насколько беспочвенна и глупа её зависть. Одно непонятно, когда уважение и восхищение обернулись завистью. Замарашка, которая старательно защищала даже старших в своей компании. И в поместье Цю отличилась. Хотя теперь Юэмэй думает: а не хотела ли Шэнь Цзю лишь лучших условий для себя одной? Ведь сейчас кто-то пропал, кого-то сослали, кто-то… да, она не обязана! И никогда не проявляла особого внимания к самой Юэмэй (а она сжульничала во время жеребьёвки!).