— Видать, ни того медведя взял я сегодня? Прогневали мы богов? Скажи, старый шаман…
— От судьбы, хан, не уйти. Она, как лесной пожар, везде настигнет.
— Что же нам делать, старый шаман?
— Готовить себя к великим испытаниям…
В это время ворон Карга поднялся со своей ели и набрал высоту, чтоб внимательно рассмотреть, что за люди подбираются со стороны реки к лесной поляне. Было их много, и у всех в руках блестели стальные наконечники на длинных палках, которые несут смерть.
Ворон сделал круг над поляной и громко закричал, предупреждая об опасности людей у шатра. Перо выскользнуло из его крыла и упало на землю.
СВИСТ ДЛИННОГО КОПЬЯ
Давно это было… Когда травы в сибирской стране скрывали человека с головой. Когда в реках рыба водилась такая, что могла рыбака на дно утащить. Когда один комар мог у человека всю кровь выпить.
Слабые были тогда сибирские люди, и мало их было на земле. Боялись они далеко от дома своего отойти, и некому было за них заступиться. Жила среди сибирцев молодая и красивая девушка, гордая и смелая. Ни в чем мужчинам своего рода не уступала. Одна в лес ходила, одна рыбу лущила, одна за стариками своими ухаживала.
Пошла она однажды в лес за кедровыми шишками и не вернулась. День проходит, другой, а ее все нет. Оплакали ее старые родители, попечалились родичи, да и забывать стали. Только по первому снегу вернулась она в селение жива и здорова. И рассказала историю о том, что с ней приключилось.
Напал на нее здоровенный медведь Аю, хозяин здешних лесов. Утащил в свою берлогу и сделал женой прекрасную девушку. Понесла она от него и теперь ждет к весне ребеночка.
Послушали ее родичи, да не всему поверили. А по теплу родился у девушки сын весь из себя богатырь — сильный и отважный. Вырос мальчик в юношу и стал самым удачливым охотником. Пришли враги на их землю, и он один раскидал их всех, разогнал. Не было ему равных на сибирской земле, и выбрали старейшины его своим вождем.
С тех самых пор и пошел род сибирских князей, прозванный Тайбуга. Из него вышли все сибирские ханы, чьи имена и поныне люди добром поминают, о ком поют песни на свадьбах, чьей защиты просят шаманы.
Из рода Тайбуги вышел и хан Едигир. Едигиром его прозвали за храбрость и отвагу, за силу и удаль, за доброе сердце и легкий нрав.
Любимым занятием у Едигира была охота, а потому редко видели его люди в своих селениях. Уходил он вместе с друзьями в таежные урманы, на мшистые болота, на большие озера и по много дней не выходил оттуда. В лесной избушке нашли его гонцы с печальным известием, что ушел в мир теней отец Едигира хан Касим.
Поспешил Едигир на ханский холм, где стоял шатер его отца, и застал в сборе всех своих родичей, всех старейшин, самых главных шаманов. Уже готов был погребальный костер, на котором стояли носилки с телом отца. Только и успел Едигир с ним попрощаться, как вспыхнули смолистые сосновые бревна и пламя заслонило от него того, кто много лет правил сибирскими народами, водил полки против жадных степняков, каждое лето являющихся на их земли за кровавой данью.
Никого не осталось у Едигира на этой земле со смертью отца. Мать его умерла, когда он еще был ребенком. Поговаривали, что не своей смертью умерла, помогли ей в том другие отцовские жены. Не было у Едигира по матери ни сестер, ни братьев, зато по отцу было их предостаточно, но виделись они редко и особой приязни друг к другу не питали.
Сейчас, на похоронах, все они стояли большой толпой со своими мамками и дядьками, хмуро поглядывая на Едигира. Их роды были большие и сильные, а потому и хана должны были выбрать из их числа. Едигиру же самое лучшее было убираться подальше с ханского холма, обратно в леса и таежные урманы, и забыть о том, что он сын рода Тайбуги.
Да и сам Едигир об этом думал и остался на поминальный ужин лишь потому, что неловко исчезать сразу, не выпив заупокойный кубок кумыса. Во время пира кто-то осторожно тронул его за плечо. Обернувшись, он увидел Рябого Нура, юзбашу своего отца. Тот показал головой, чтоб Едигир вышел из шатра наружу. Там их ждали еще несколько человек из личной ханской охраны, все прошедшие с Касимом через многие сражения и невзгоды.
— Редко мы видимся, — первым заговорил Рябой Hyp, — а надо бы тебе почаще на ханском холме бывать. Видел, сколько мух налетело на поминки? Они-то своего не упустят.
— Мы еще увидим, как они друг другу в глотку вцепятся, — проговорил другой юзбаша.
— Они только и ждут, когда ты, Едигир, к себе уедешь, чтоб посадить на белый ханский войлок своего выродка, — произнес тихо невидимый в темноте кто-то еще.