Жмутся в лесу звери друг к дружке. И нет более крепкого братства. Только сильный зверь в одиночку живет.
…В сибирских урманах возле самой кромки воды попрятались незаметные землянки рыбаков и охотников. Снуют, как мураши, меж вековых деревьев. Загоняют зверя. Лущат рыбу на отмелях. Ставят силки на птицу. Тем и сыты…
Давно пришли они в эти края. Зовут себя сибирами.
А где их родина? Старики сказывают, будто давным-давно пасли они скот в Великой степи и владели ею безраздельно… Но пришел злой народ вслед за солнцем и победил сибиров. Убежали они в темные леса, забрались в болота.
Долго шли в полуночную сторону вслед за весенними птичьими стаями. По глухому урману шли от реки к реке, от озера к озеру, пока не достигли нынешних своих владений.
И с тех пор зовется тот путь — Путь диких гусей…
Многие умерли в сибирской земле от коварных болезней, зимних морозов, от дикого зверя. Но кто выжил, тот стал хозяином новой земли.
Женщины нарожали им детей, из них вышли воины. Стали смело глядеть они в полуденные страны, откуда изгнаны были.
И однажды налетели оттуда узкоглазые и кривоногие всадники на низкорослых конях, с тугими арканами у седла. Великое множество их навалилось на сибирцев. Не одолеешь…
Кто поднял против них оружие — убили. Молодых девок к себе забрали. Остальным сказали: "Вы теперь подданные Великого Кагана Чингиза. Будете дань платить и воинов в войско его слать. За ослушание — смерть!"
Так стала Сибирь задворками Джучиева улуса. Влилась в Орду…
Но однажды развалилась Золотая Орда, как пиала, упавшая на камень. Отделилось и Сибирское ханство. Обустроило свою столицу Кашлык-Искер. Стали у сибирцев свои ханы. Были среди них и добрые и злые. То народ помнит, да не всякому расскажет. А более других памятен для Сибири хан по прозвищу Кучум, что означает "пришелец". Вот о нем и пойдет речь.
Книга первая. ПУТЬ ДИКИХ ГУСЕЙ
ПУТЬ В ДВА ЧАКРЫМА
До Кашлыка осталось два хороших перехода. Протяни руку — достанешь. Но нет сил… Нет желаний… Будь проклята эта страна!
Падают от усталости кони. Не смотрят друг на друга воины. Устали… Нет сил отогнать от себя проклятых комаров. Сказать слово. Выругаться. Сплюнуть горечь изо рта.
Кони утром не идут к хозяину. Нукеры не желают вставать, не хотят седлать коней и весь день трястись в ненавистном строю.
Как ненавистны всем потертые седла! Боль от одного взгляда в седло! Болят стертые ягодицы. Язвы в паху. От комаров чешется все тело. Слезятся глаза. Гной капает вместо слез. Соль и песок во рту. Не ворочается язык — будто огромная рыбина во рту.
У пищи нет запаха. Все пропахло мочой и потом. Никто давно не слезал с коня, чтоб помочиться. Тя-же-ло… Нудно… Бо-ль-но…
Кони не боятся ни крика, ни удара плетки. Подковы стерлись в осиновый лист. Истончилась подпруга. Солью проедены до дыр потники, Вся шкура в проплешинах. Хвосты в колючках. С удил капает желтая слюна с кровью.
"ПИТЬ — ПИТЬ — ПИТЬ…" — несется над сотнями непрерывный вздох. А воды кругом море! Вода в реках. В речушках. В болотах.
От сибирской воды у воинов пучит брюхо. Со страшными проклятиями катаются они по изумрудной траве, орут зверем, проклиная все вокруг.
Плохая страна! Дрянная страна! Подлый народ!
Все погано!
Все гнусно!
Все паршиво!
Будь проклят день, когда они согласились пойти в набег!
Где обещанные богатства?!
Где красивые девки?! Где сражения?!
Их обманули! Заманили в болота!..
Все держатся из последних сил.
У всех искусаны губы от ненависти. Ненависти на весь мир.
Тронь любого — зазвенит, как тетива на луке.
Надави — разбегутся. Лопнет строй. Рассыплется. Кинутся грабить селения, убивать, насиловать.
Неимоверными усилиями удерживают юзбаши[1] строй. Сыплют ругательства, грозят карами, смертью.
Смертью? Да кому она сейчас страшна?! Смерть! Ха! Пошла она кобыле под хвост! Дай вина! Дай баб!
Бешенство у каждого в глазах!
Бе-шен-ст-во!!!
Ненавидят нукеры юзбашей. Ждут случая поквитаться.
Припомнить обиды.
Ох, как мечтает каждый раскроить череп ненавистному начальнику! Выкрутить руки! Завязать тело узлом! Заткнуть орущую пасть сапогом! Выпустить кишки! Выдавить выпученные глаза! Разорвать на части!
Сброд, а не войско! Где хан набрал таких?! Звери! Отбросы с базаров Бухары…
У хана свои планы. Он такой же изгой, как они.
…Одинокая фигура у вечернего костра. Будто обгорелый пень торчит, не шелохнется. Глядит на огонь.