Женщина задумчиво смотрела на своего нервного любовника и слушала его истошные вопли, раздумывая как бы ей незаметно покинуть Ладеон, чтобы не оказаться втянутой в жуткую историю. Принц ее еще больше напугал, когда, вдруг взглянув на нее, начал судорожно выкрикивать:
— Диди, ты не оставишь меня?! Любовь моя, ты подтвердишь, что я был с тобой и ничего не ведал! Ты не откажешься от меня?
Диди попятилась: принц казался невменяемым.
— Ваше высочество, — наконец, сказала она, — вам нужно взять себя в руки. Ведите себя, как ни в чем не бывало! Ведь вы не отвечаете за действия принцессы Фэлиндж. Вам следует немедленно поехать в Дори-Ден и предстать перед его величеством, обрушив свой праведный гнев на голову потерявшей рассудок жены.
— Что?! О чем ты?
— Я подсказываю вам выход. Вам нужно убедить короля, что вы на его стороне и порицаете, нет — осуждаете, проклинаете поведение вашей коварной жены, что вы отказываетесь от родства с ней. И король вам поверит — ведь вы его брат, вы одной с ним крови. Вам необходимо ехать во дворец. Ну, так сделала бы я на вашем месте.
— А что!…принц увидел в ее словах зыбкий путь к спасению. Риск, конечно, есть, но хуже, чем есть, вряд ли будет. Все зависит от того, как будет настроен король и как хорошо ему удастся сыграть свою роль.
— Да ты права, права, конечно же, я должен ехать, если я стану отсиживаться ничего не предпринимая, то он решит, что я боюсь, а значит — виноват.
Принц закричал пажу, чтобы распорядился приготовить карету к выезду. Он стал лихорадочно натягивать на себя одежду. Необходимость спасать свою жизнь подстегивала его, как кнут — лошадь. Любовница, пожелав ему удачи, быстро покинула Ладеон, выбрав окружную дорогу.
Уже через два часа принц предстал перед королем, который, услышав его имя, побледнел, но все же, принял его.
Принц вошел в кабинет и вздрогнул — лицо короля было искажено гневом. Орантону не понадобилось играть — он был так напуган, что страх и отчаяние говорили вместо него.
— Ваше величество! — упал на колени принц. — Не губите! Клянусь прахом моей матери, что ничего не знал о происках Фэлиндж, о ее ужасном плане.
Принц долго еще распинался, громко причитая, как коварная супруга жестоко поступила с ним.
— Встаньте, наконец! — закричал король. — Я не желаю больше терпеть этот спектакль. Вы не только недостойный брат, который всегда плел интриги против меня, но еще и безвольный и глупый супруг, который допустил до того, что его жена вздумала встать на путь преступления! И против кого! Против меня, против наследника, против семьи! Вы! Вы — единственный, кто виновен в случившемся!
Принц еще больше испугался от таких обвинений. Король все припомнил ему: и орден "Дикой розы" и союз с Турмоном и стычки с мадарианами.
— Но что я мог поделать? Моя ужасная жена всегда все делала скрытно. Вы же знали ее. Вы сами благословляли наш брак с ней.
— Да. Но я всегда говорил вам, что эту женщину надо держать в узде. А вы не слушали меня, оставили ее одну в Квитании. А я вам настойчиво советовал держать ее вблизи, на виду, в Дори-Ден. Вы спускали ей все ее выходки, и вот до чего дошло! Только чудо и преданный человек спасли мне жизнь, а где была ваша преданность, брат?! Я спрашиваю вас.
Едва ли не на четвереньках принц покинул кабинет короля, чувствуя, что тот почти поверил ему.
Теперь только следствие и коварство Фэлиндж могли опрокинуть утлую лодку, на которую он взобрался.
Но Фэлиндж решила не доводить дело до пыток и во всем честно созналась, заявив, что ее муж, конечно же, виноват, но только в одном — в том, что он трус и тряпка, а в заговоре он никогда бы не посмел принять участие, потому что он не то что короля, а даже тени своей боится.
Фэлиндж, все же пытали. Король хотел испытать удовольствие, зная, что она уйдет на тот свет в муках. Но золото, переданное палачу неизвестным лицом, значительно ослабило боль, которую он мог причинить ей.
Суд в лице короля из 30 дворян, представлявших Малый Королевский Совет, единодушно признали Фэлиндж и Ржобена виновными. Ржобену, все же сохранили жизнь, заменив казнь вечным заключением в Нори-Хамп. А вот Фэлиндж ждала смерть. Казнь назначили на следующее утро. Король не желал затягивать с расправой, памятуя, что из Нори-Хамп не так давно сбежали заключенные.
Фэлиндж хорошо держалась на суде и ничего не отрицала, а когда ей был задан вопрос о покаянии, она гордо вскинула голову и звонко засмеялась. Король, побледнев, вышел из зала.