— Чего мы ждем?
— Скоро все изменится. Просто подожди! Пойдем сейчас в безопасное место — дом не богатого, но надежного человека. Ничем не выдавай своего происхождения, ты — моя племянница — это все, что о тебе должны знать.
Обе женщины ушли, а солнце ласково изливало свет и тепло на изумрудную траву, словно пытаясь отогреть кости и души мертвых, даруя им умиротворение и вечный покой.
Но у живых по-прежнему было много забот. И прошло совсем немного времени, как обещание Вибельды исполнилось.
Натура Амирей была такова, что ждать девушка не умела и не любила. Вся ее жизнь казалась ей цепочкой несправедливых решений судьбы и, наблюдая издалека за жизнью в замке, она решила предпринять что-нибудь для исправления этой несправедливости.
Вибельда внимательно наблюдала за своей подопечной, чувствуя, что уже не сможет остановить ее. Приняв в расчет нетерпение, овладевшее девушкой, она однажды сказала:
— Я вижу, что тебе больно сидеть, сложа руки, ты хочешь что-нибудь изменить. Так вот, я дам тебе эту возможность.
— Правда?! — радостно воскликнула Амирей.
Вибельда добродушно усмехнулась.
— Ты можешь пойти на службу в дом к Мерентам, им нужна горничная.
— Видно, мне на роду написано служить горничной! — грустно засмеялась Амирей, — однажды я пряталась в доме герцогини Джоку под видом ее служанки.
— Вот видишь, этот опыт, тебе пригодится.
— Но есть одно препятствие.
— Какое?
— Они могут узнать меня. Я не настолько сильно изменилась, хотя прошло лет семь, с тех пор как я покинула Коладон.
— Это не самое сложное в нашем деле, — улыбнулась Вибельда. — С помощью чар я изменю твою внешность — тебя никто не узнает. Но ты должна дать одно обещание.
— Я готова выполнить любое ваше пожелание, — горячо сказала девушка.
— Оно достаточно непростое для тебя. Ты должна держать себя в руках, и не позволить своими чувствами испортить наш план.
— А у нас есть план?
— Конечно, есть.
Амирей через несколько дней попала в дом, когда-то принадлежавший ее семье.
Она с трудом справилась с волнением, и склонилась в вежливом поклоне перед теперешней хозяйкой — самодовольной и язвительной особой, хэллой Мерент. Семейство было большим: 10 человек детей и престарелые родители сестра и два брата Мерента, пустых молодых человека. В обязанности Амирей, назвавшейся сэлиньей Дариной, входила уборка в комнатах, глажка и чистка одежды.
Очень быстро она освоилась и, исподтишка наблюдая за обитателями, изучала их привычки и уклад в доме. Ее почему-то сразу стали звать Дурнушка. Это слово слетело с языка хозяйки и все с тех пор называли ее так. "Вот ослы!" — с горечью подумала Амирей. Ей показалось странным, что ее красоту никто не оценил, особенно мужская половина замка, что, впрочем, было ей на руку.
На нее никто не обращал внимания, и не прошло саллы, как она уже знала дом как свои пять пальцев. И, поднимаясь или спускаясь по темно-шоколадной лестнице, она нежно скользила по массивным перилам пальцами думая, что когда-то к ним прикасались пальцы ее матери. Среди слуг у нее завязались дружеские отношения с конюхом Тито. Словоохотливый юноша ей много чего поведал о замке и его обитателях.
В остальном, Амирей загруженная работой, едва успевала поворачиваться — девушка хоть и отличалась выносливостью, все же была такой хрупкой, что некоторые тяжелые вещи давались ей с большим трудом. Но больше всего ей досаждали люди, оскверняющие память ее родных. Они, как ни в чем не бывало, пользовались вещами, столовым серебром и даже одеждой тех, кого вероломно убили в этом доме люди короля.
В один из дней Амирей позвала хозяйка, полная напыщенная дама.
— Я дам тебе задание, Дурнушка. Пойдешь с кастеляншей в кладовки, те, что в подвале, и наведешь там порядок. Туда уже сто лет никто нос не показывал. А нам нужны свободные помещения под хранение. Паполта объяснит тебе, что нужно делать.
Паполта, грузная и носатая старуха с бородавкой на подбородке повела ее в подвал, ворча и громко звеня ключами.
— Вот эти две комнатушки освободишь от хлама. Я тут присяду и буду тебе указывать, что нужно выкинуть, а что оставить.
Несколько часов Амирей разбирала старые протухшие от времени вещи — горшки, жуткие подсвечники, проржавевшие лампы, поеденные молью занавеси. У нее поясница уже раскалывалась — так она устала. Паполта заскучала, глядя на нее, из толстых рук выпало шитье, которое она нехотя штопала, и старуха задремала.
Амирей закончила разбирать вторую кладовку и с тоской подступилась к третьей — там все обстояло еще хуже.