— Миледи, здесь… здесь ещё кое-что. — Герхард сунул руку в мешок, стараясь при этом не смотреть туда, и быстро извлёк смятый, перепачканный кровью небольшой пергаментный свиток. — Полагаю, этого символического ответа Хенвальду было недостаточно и он решил объясниться с вами письменно.
Кристина всё же проявила смелость и приняла пергамент. На её руках были перчатки, и она не боялась запачкать кровью пальцы, хотя понимала, что её руки и так уже в крови — и это только начало.
«Ни один уважающий себя бьёльнец не станет разговаривать с северной шлюхой», — писал Хенвальд.
Глава 3
Битва завязалась как-то быстро, внезапно, словно налетевшая гроза или шторм. Зазвенела смертоносная песня стали, мечи застучали по дереву щитов… и до ушей Кристины донеслись первые людские крики — крики раненых и умирающих.
Та дрожь, что охватила её, когда в стан пришла лошадь с головами гонцов, ещё не прошла и сейчас, когда вокруг закипел бой, грозила лишь усилиться. Но Кристина попыталась уговорить себя, что бояться ей нечего: на ней — крепкие доспехи, защищавшие конечности, кольчуга, горжет и сабатоны, у неё — новый острейший клинок из лучшей стали, лёгкий, удобный, способный одним ударом перерезать глотки и вспарывать плоть. На её стороне правда, в конце концов, ведь всё, что о ней говорил Хенвальд, было лишь попыткой очернить её репутацию и доказать бьёльнцам, что повиноваться ей не следует.
И всё же Кристина боялась, боялась даже тогда, когда весьма легко и быстро уложила в этой битве своих первых жертв. Несмотря на то, что ей уже довелось убить немало людей, с тем, что сейчас снова пришлось убивать, она так и не смирилась.
Действуя сообща с одним из своих пеших гвардейцев, Кристина быстро прикончила вражеского гвардейца, закованного в прочные латы. Несмотря на хорошую защиту, он оказался застигнут врасплох тем, что на него напали сразу двое, и когда Кристина подсекла ему ноги сзади и пнула коленом в спину, гвардеец, найдя просвет между шлемом и кирасой, пронзил его горло копьём алебарды. Засмотревшись на бьющий из-под доспехов фонтан крови, Кристина не сразу заметила, что на её союзника сзади скачет один из вражеских конных копейщиков.
— Пригнись! — вскрикнула она и отскочила в сторону, освобождая путь кавалеристу.
Тот, впрочем, решил, что ему вполне по силам разделаться с двумя пехотинцами: чуть замедлился и направил копьё прямиком в сторону Кристины. Та не растерялась, выставила вперёд меч, сталь столкнулась с древком копья. Удар был не слишком сильным, чтобы перерубить древко, но оружие всё равно оказалось испорчено. В тот же момент к конному противнику подскакал один из кавалеристов Кристины, а она, с лёгкой улыбкой кивнув своему гвардейцу, бросилась дальше.
На неё нападали и падали замертво, она нападала и заставляла падать замертво в смертельном стремительном танце, краем глаза наблюдая за тем, как конные рыцари копьями пронзают друг друга, как топчут и колют вражеских пехотинцев, привычно защищённых хуже, чем кавалеристы, как брызжет кровь и сверкает в лучах зимнего солнца сталь. У её шлема было забрало, которые называли «волчьими рёбрами», — благодаря ему было хорошо видно не только впереди, но и вокруг.
Солдаты Хенвальда сражались превосходно, защищались и смело шли в атаку, держа удар. Да, нападение не было для них неожиданностью, но ведь по ним должны были ударить ещё и с юга, и из-за этого они легко могли растеряться и даже обратиться в бегство, но пока Кристина ничего подобного не наблюдала. Неужели этот удар не стал для них неожиданностью или внезапной помехой?.. Нужно это как-то выяснить, но как? Не спросишь же у противника, с которым довелось столкнуться в бою, о том, знал ли он и его товарищи о расстановке сил тех, с кем сейчас бился…
Возле Кристины оказался один из солдат Хенвальда с мечом и щитом. От одного его удара она увернулась, от другого — отскочила, и несколько секунд они внимательно изучали друг друга, ища прорехи в доспехах и выжидая, когда можно будет неожиданно напасть. Через мгновение Кристина бросилась на врага, сумев быстро нанести удар по защищённой шлемом голове в надежде хоть немного оглушить, затем — по плечу, удачно попав лезвием между горжетом и наплечником, но он в это время несколько раз пребольно ударил её по ноге — один раз доспех спас от ранения (впрочем, синяки останутся наверняка), но в какой-то момент Кристина ощутила режущую боль и поняла, что её ранили.