Хайсен вдруг расцвёл улыбкой — как будто Штольц уже успел что-то ему наобещать. Впрочем, о том, кому отойдёт Хенвальд после поражения графа Ульриха, Кристина и Генрих ещё подумают в будущем. Сейчас ей размышлять об этом было некогда, да и не хотела она так вольно распоряжаться бьёльнскими землями. Раз уж её власти здесь не особо рады… пусть Генрих сам решает. Он наверняка не откажет Хельмуту в возвышении его вассала и даровании ему графского титула.
Кристине самой недавно пришлось провернуть подобное дело, кое-как обойдя земельные правила и законы наследования. Дело в том, что во время прошлой войны дом её вассалов, Бейкеров, оказался полностью истреблён шингстенцами: барон Рэймонд и два его сына, один из которых когда-то добивался руки Кристины, были повешены, а баронесса пропала без вести. Скорее всего, её тоже убили, предварительно надругавшись, но, в отличие от мужчин, не похоронили по-человечески. И из-за того, что дом вымер, Кристине пришлось думать, что делать с их землями. Бейкеры распоряжались всем северо-западным побережьем Серебряного залива и островами на нём, у них в подчинении было несколько рыцарских родов со своими башнями и небольшими феодами. В итоге она отдала земли Бейкеров одному из таких родов, Карразерсам, которые, по свидетельствам, очень отличились в морских боях за Серебряный залив, а молодой глава этого дома, новоявленный барон Аксель, был верным и отважным человеком.
Хотя Кристина плохо знала его лично, и у неё пока не было возможности проверить свидетельства. Поначалу Аксель показался ей довольно заносчивым и фамильярным, но всё же в чём-то симпатичным… А вот в его доблести и отваге она пока убедиться не могла. Ну да ничего, он ещё молод и наверняка успеет оправдать свою репутацию в глазах своей леди.
— Но что же мы будем делать, если не штурмовать? — поинтересовался граф Роберт, вырвав её из плена воспоминаний.
— Надеяться, что Хенвальд, увидев ваших рыцарей и осадные орудия, поймёт, что оказался в западне, и сдастся на нашу милость, — пожал плечами Хайсен. Кристине оставалось лишь кивнуть.
— И сколько же мы будем этого ждать? — протянул Варден с явным недовольством в голосе. — Приближается весна, время посевов, праздников и свадеб… А мы будем встречать равноденствие и День Прощения здесь, в лагере, под стенами замка мятежников?
— По-моему, глупо ожидать, что Хенвальд снова согласится на переговоры, — буркнула Кристина несколько обиженно, почти детским тоном.
— Но если он увидит разросшиеся войско и катапульты… Что ему останется делать?
— И правда, миледи, — произнёс вдруг Хайсен. — Есть ли смысл ждать, если можно снова послать к Хенвальду? Сказать, что даёте ему ещё один шанс раскаяться и смириться с тем, что он проиграл?
— Ну, может… — замялась Кристина.
Ей, если честно, больше не хотелось разговаривать с графом Ульрихом. Его оскорбления действительно задели её самолюбие — видит Бог, оно и так было не особо выдающимся. И без того на душе было тяжело после пережитой битвы, а тут ещё такие обвинения… Да глаза б её не видели этого Хенвальда!
Но в то же время она понимала, что долго ждать действительно нельзя, что выманить его из замка сейчас необходимо. Иначе они и правда могут здесь задержаться надолго… ну или следует устроить штурм и взять замок силой. А если Хенвальд снова покинет его стены, увидит, что к армии Кристины присоединилась тысяча свежих воинов, что у неё появились катапульты, что вовсю строятся осадные башни? Может, тогда он и согласится сдаться… Впрочем, особой надежды на это Кристина не питала.
— Ваше сиятельство. — Она пронзительно взглянула на Вардена, который продолжал поглаживать свою бороду, расчёсывая пальцами спутавшиеся в дороге пряди. — Хенвальд рассчитывал на вашу помощь, а вы, в свою очередь, оказались в курсе кое-каких неприглядных подробностей его личной жизни, — заметила Кристина. — Я правильно понимаю, что вы с ним были весьма дружны?
— Можно и так сказать, — пожал плечами Варден. — Но сейчас, миледи, я всецело на вашей стороне!
— Я верю, — хмыкнула она, не понимая, зачем он так заискивает перед ней. Помнится, пару лет назад граф Роберт относился к Кристине едва ли не как к ребёнку — со снисхождением и даже пренебрежением. А теперь он только и делал, что льстил и бесконечно уверял её в своей преданности. Но, несмотря на это, она решила доверить ему кое-какое важное дело. — Именно поэтому я и хотела попросить вас, чтобы именно вы поговорили с Хенвальдом. Меня он слушать не станет, но вдруг прислушается к вам? Если вы, конечно, будете достаточно убедительны.