— Но, миледи, разве не на взаимном доверии основан наш новый союз? — прошипел Хенвальд, делая пару осторожных шагов вперёд.
— Нет, — мигом посуровела Кристина. — Пейте, — велела она и протянула ему чашу.
Хенвальд взглянул на неё с неприкрытой ненавистью. Черты его лица исказились до неузнаваемости: глаза сузились, губы задрожали, Кристина даже могла поклясться, что слышала скрип его зубов. Он поправил свой плащ, осторожно взял чашу двумя руками, но не торопился подносить её к лицу. Кристина же смотрела в его глаза и ждала. Ему придётся выпить, иначе он подтвердит, что в чаше вместе с вином плескался яд. А если он там правда есть, то отравление избавит Ульриха от позорного изгнания и превращения его в едва ли не простолюдина.
Хенвальд чуть приподнял чашу, кажется, и правда намереваясь сделать глоток…
И тут же отбросил её назад, через плечо. Чаша глухо стукнулась о мостовую внутреннего двора, алое вино разлилось по серым камням, будто кровь.
А граф Ульрих, распахнув свой плащ, извлёк меч из хорошо припрятанных за полами ножен.
То же самое сделали его солдаты, что до этого стояли недвижимо и молча, а теперь будто проснулись от долгого сна.
Кристина так и не смогла потом вспомнить, с какого именно момента начался бой: было понятно, что сигналом к нему стала опрокинутая чаша, но кто первым на кого бросился, чьи клинки скрестились в воздухе раньше остальных, чья кровь пролилась прежде всего, она не помнила.
Наверное, Хенвальд прирезал бы её, потому что он стоял к ней ближе всех (графиня куда-то внезапно исчезла вместе с детьми), но ему помешал занести меч сир Хайсен. Он успел быстро извлечь своё оружие из ножен и ударил им по клинку Хенвальда. Щита у мятежного графа не было, как и доспехов, а Хайсен по совету Кристины облачился в латы и поэтому держался более нагло и уверенно.
Стоящий справа от Кристины капитан Больдт тоже бросился в бой — он отцепил от седла свой щит, видимо, изначально почуяв неладное, и теперь умело им орудовал. Пинком он сбил с ног напавшего на него хенвальдского солдата, сначала двинул ему щитом в бок, а потом — опустил меч прямо на его голову. На него тут же бросился сзади ещё один солдат, Герхард резко обернулся, приняв его удар на клинок, сталь заскрежетала, в воздухе вспыхнул букет искр.
Внезапно прямо перед лицом Кристины пролетела стрела, но она лишь инстинктивно отпрянула, даже, кажется, не вздрогнула.
— Снимай лучников! — крикнул кто-то сзади.
Нехотя, лениво она повернула голову и увидела, что та стрела попала прямо в грудь одного из её людей, тот глухо вскрикнул и рухнул, не выпуская меча из рук. Рядом с ним вдруг упал ещё один — ему вонзили меч под ключицей. Но убившего его хенавльдского солдата тут же рубанул по ногам солдат Кристины — один из айсбургской гвардии. Его враг не успел увернуться или поставить блок, отчего получил ещё один удар в плечо, и кровь хлынула, жидкой ржавчиной поражая его наплечник.
От вида крови стало дико тошно, и Кристина схватилась за горло.
Сир Хайсен продолжал биться с Хенвальдом. После серии взаимных ударов, ни один из которых не задел ни миллиметра живой плоти, воины замерли друг напротив друга с поистине безумными выражениями лиц. Мало кто из сражающихся успел надеть шлем, поэтому взгляды Кристина видела прекрасно — ни в одном из них не осталось ни капли человечности.
Она поняла, что дрожит, что ногти неосознанно впиваются в кожу шеи — надо было надеть перчатки, может, благодаря им сейчас не было бы так больно… А в груди, где-то в области сердца было безумно холодно, будто кто-то сделал дыру в её плоти и теперь её внутренности через эту дыру продувал ледяной ветер.
Хенвальд бросился на сира Хайсена, тот, отбив удар, оттолкнул его локтем и ударил сам, но Хенвальд смог увернуться. Недалеко от них капитан Больдт сражался сразу с двумя: у одного был меч, у другого — копьё. Копейщику Герхард довольно легко и быстро пробил бок, мечнику двинул щитом сначала в челюсть, потом — в грудь, а когда тот чуть отшатнулся, вонзил ему клинок в шею. Раненый копейщик всё же попытался задеть его плечо, но Больдт отразил удар, пнул противника по ноге, занёс было меч для удара, но солдат успел коротко кольнуть его под колено — наконечник копья вонзился между наколенником и поножем. Герхард в долгу не остался: задел мечом левую руку копейщика, а потом очень удачно попал в прямо в грудь.