— Но если ты отправишься со мной, то твоя мечта не сбудется, — заметила Кристина, положив руку Рихарду на плечо. На нём был серый камзол из мягкого бархата — ткань ощущалась невыразимо приятной, а богатая фиолетовая вышивка на воротнике не могла не радовать глаз. — Ты встретишь восемнадцатилетие в походе, в шатре или под открытым небом, и даже если барон Штольц тоже пойдёт в поход (в чём я, впрочем, сомневаюсь), то обряд посвящения будет не таким торжественным и роскошным, как ты заслуживаешь. Так что оставайся дома.
— Ну тогда, может… — Рихард запнулся, а потом резко поднял на Кристину взгляд — в нём плескалась надежда и юношеский задор. — Могу я попросить тебя хотя бы попытаться вернуться к моим именинам? Буду очень рад тебя видеть, — добавил он.
— Я постараюсь, — кивнула Кристина.
И вздохнула украдкой.
Несмотря на уверенность в победе, у неё всё же оставался шанс сложить голову на поле боя.
К новому походу удалось подготовиться быстро — за четыре дня. В Айсбурге и без того было собрано множество боеспособных людей, гвардейцев и рыцарей; крестьяне из окрестных деревень, привыкшие мгновенно исполнять приказы своих хозяев, тоже особо не мешкали. Кристина, как и прочие воины, усердно готовилась к походу, порой пренебрегая сном и едой: собирала вещи, примеряла новые доспехи, стёганки, сапоги, выбирала боевых и походных коней… Также ей потребовалось новое оружие: личный меч Кристины, Праведный, находился на починке у кузнеца и пока ещё не был готов.
Но самым главным, конечно, были тренировки.
Из-за беременности и родов Кристина много седмиц не прикасалась к оружию, лишь спустя два месяца после рождения сына лекари позволили ей вернуться к упражнениям с мечом. Она хоть и не растеряла хватку, но всё же понимала, что явно кое-что подзабыла за столь большой срок. Поэтому теперь изо всех сил старалась наверстать упущенное, целыми днями пропадая на тренировочном дворе, особенно сейчас, когда стало теплее. Из-за долгого перерыва мышцы жутко болели, Кристина быстро выматывалась, но всё же не позволяла себе расслабляться, каждый день увеличивая нагрузки и очень стараясь отточить свой навык владения мечом до идеала.
Последний вечер перед походом выдался относительно спокойным — будто штиль перед страшным штормом. Кристина слышала, как солдаты в казармах весело шутили, подбадривали друг друга и даже пели песни, и это вселило в неё ещё больше уверенности в успехе грядущего дела. В конце концов, она взяла на себя огромную ответственность и теперь не имеет права подвести своего мужа и его… их землю. О том, что будет, если ей не удастся подавить мятеж, если она проиграет битву графу Хенвальду, Кристина старалась не думать.
Генрих уговорил её хотя бы в эту ночь лечь спать пораньше, поэтому она прекратила тренировку ещё до заката, быстро поужинала, приняла ванну и перед сном отправилась в детскую навестить сына. Ему едва исполнилось четыре месяца, и он нуждался в постоянном внимании, любви, заботе и ласке, и женщина уделяла ему столько времени, сколько могла, жертвуя сном и забывая порой поесть. Лишь сейчас, перед походом, она реже заходила к нему, отчего постоянно переживала и чувствовала угрызения совести. Да, у маленького Джеймса, которого Кристина назвала в честь своего отца, были и няньки, и кормилица, но всё же ясно, что никто, кроме матери, не сможет подарить ему достаточно любви и нежности.
Подходя к детской, Кристина вдруг увидела Софию и даже замерла от неожиданности.
Она была рада, что в Айсбург, помимо Хельмута (его присутствие уже было большой удачей) приехала его жена. Кристина и София дружили много лет и были искренне рады видеть друг друга, даже сейчас, когда назревала очередная война, пусть и местных масштабов.
Но на этот раз Кристина не ожидала увидеть её здесь. Она думала, что баронесса Штольц со своим благоверным давно уже спала — обычно после ужина их где-либо, кроме выделенных им покоев в гостевом крыле, застать было сложно. Здорово, что они проводили так много времени вместе, что их редко можно было встретить поодиночке, друг без друга. Для Кристины это было важно хотя бы потому, что она сама устроила их брак.
Но если София хотела видеть её и поговорить наедине, то почему пришла именно сюда, а не в кабинет, например? Тем более в такой поздний час?
Сейчас она выглядела так, будто ложиться ещё и не собиралась, а напротив, только недавно встала, оделась и причесалась: рыжие волосы заплетены в две косы у висков и уложены вокруг головы, шёлковое розовое платье-блио смотрелось как с иголочки, лишь взгляд у Софии был уставшим и тревожным.