Щурясь на еле тлеющую лучину, из камеры выбирается худой и жутко грязный человек. Лицо в синяках, но в темноте оценить степень повреждений сложно.
– Карл, кастелян? – уточняю я.
– Бывший, – мужчина закашлялся. Физических сил у пленника почти не осталось, но внутренний стержень не сломлен.
– Еще кто? – интересуюсь у тюремщика.
– Купчишка какой-то. Деньгу ждут.
– Выпускай. И помоги мастеру Карлу подняться наверх.
Сдав измученного кастеляна и чуть более живого купца на руки Сафире, оборачиваюсь к тюремщику:
– А ты, значит, палач? Что ж, с тебя и начнем. Пойдем-ка в кабинет, побеседуем…
– С телами-то что делать? – хмуро глянул Васкар.
– Повесить. Найти веревку и развесить на мостике между башнями. На фоне неба должно смотреться особенно красиво.
Годвер молча отцепил от пояса флягу и сделал изрядный глоток. Я хлебнул тоже. Ух-х! Ядреный у него самогон! Снова усевшись в кресло, попытался расслабиться. Голова чугунная, ничего не соображает. Все-таки столько допросов за один день многовато для такого менталиста, как я. Алкоголь теплой волной растекся по телу, сведенный судорогой мозг слегка расслабился. Хорош-ш-шо! Нужно бы повторить.
– Простите, ваша светлость… я, может быть и не в праве. Но как командир вашей охраны, я хотел бы знать… – Годвер честно пытается быть почтительным, но солдатская натура берет верх: – Что вы творите?! Клянусь тысячей демонов Корзона! Я вас не понимаю! Вы словно специально подставляетесь! Там за стенами полторы сотни вооруженных мужчин, а вы еще и нарочно их злите!
Капитан снова приложился к фляжке. В кабинете мы одни, так что непочтительный тон можно и пропустить. Да и нет у меня сил ругаться.
– Эти люди – оборзевшие от вседозволенности подонки, готовые убивать, насиловать, грабить. И получающие от этого удовольствие, что противно.
– Такое о любом воине сказать можно, – буркнул Васкар, – но убили вы почему-то именно этих.
– Остальные, по большому счету, только выполняли приказы. Их казнить, пока не за что.
– Ага, мне особенно этот понравился, как его… а, не важно! – Годвер соорудил странное выражение лица, видимо, пытаясь меня передразнивать: – Извини, парень, я тут убил твоего брата. Но ты постарайся не мстить, лучше утрись, забудь и живи мирно.
– Этот парень действительно не заслуживал смерти. Нет, и он не святой, но не казнить же его за это?
– Следовало бы. Одной стрелой, направленной в вашу спину стало бы меньше.
Только плечами пожимаю. Это злит наемника еще больше.
– Ну да, конечно! Каждому по деяниям его! Тогда объясните мне, какого стрикха вы пощадили палача, да и этого, хрен имя выговоришь? Казнили пацана, которому и восемнадцати зим не исполнилось, но оставили в живых душегуба, за которым Давенгар скоро лично с небес спустится?
Давенгар? А, у южан это темное воплощение бога справедливости. Судья и палач в одном лице.
– А чем тебя Хорт не устраивает? Ну да, палач. Но вполне нормальный профессионал. А вот твой парнишка и в стражу пошел, чтобы властью насладиться, над односельчанами покуражиться. Первое, что он сделал – с дружками забил до смерти старого недруга. А потом скопом изнасиловали девчонку, из-за которой и была ссора. А Занр… не знаю. Есть в нем что-то еще живое, в глубине души. Хотя, конечно, душегуб тот еще.
– Замечательно, – пыл уже угас, но останавливаться капитан не собирался, – поиграли в Давенгара, почувствовали себя дланью карающей. Дальше-то что делать будем? Когда нас резать придут те, кому справедливости не досталось? Нас, между прочим, меньше трех десятков против полутора сотен.
– Ста двадцати семи. Хотя нет, уже ста пятнадцати. Да и не все так страшно. Андрас и его ближние мертвы. Те, кто сейчас реально могут повести эту толпу за собой, люди более здравомыслящие. Трижды подумают, прежде чем мстить за командира-выродка. И часть народа удержат. Да и хрен они сюда прорвутся. Оборонительный этаж твои люди заняли?
– Да, там пятеро, – переключившись на привычные практические задачи, Годвер успокоился.
– Не маловато?
– Решетки перекрыть – продержатся. Меня больше мост волнует. Ай, ладно, справимся.
– А не проще сразу в библиотеке обороняться?
– Туда отступать будем, если что. Поверьте моему опыту, мэтр.
– Договорились. Я с вами посижу, покараулю. Ну что, пошли веревку искать?
– А, пошли! – Васкар снова приложился к фляге, – если уж дергать крайса за хвост, то со всей силы! Чем больше идиотов мы уложим этой ночью, тем проще будет потом.
Золотые слова!
Глава 5
Крыши хозяйственных домов – преотличнейшее место. И внешний двор видно, и внутренний, ежели к дальним зубцам перейти. Хочешь – на дуговую стену выходи, хочешь – на внешнюю спускайся. А то и на срединную башню подняться можно в случае необходимости. Кухня, опять же, недалеко. Вона какие запахи! Это на той стороне двора Лэм вечно стучит в своей кузне, а здесь тепло и приятно. Неудивительно, что и народу столько – где еще посидеть с людьми порядочному стражнику, да жизнь обсудить нелегкую?
– Так а ты что думаешь, Карстен? – Толстый Жак почесал изрядное пузо, продолжая беседу.
– Не знаю, – задумчиво пожал плечами полусотник.
– А я ухожу! – рубанул Варс.
– Куда? В поле горбатиться с утра до ночи? – Сэм сплюнул.
– В лес уйду, к Зеленому. Занр, ты со мной? Уж тебе-то в "братья" самая дорога.
– Зима скоро. – Звероватый боец, которого и сам капитан побаивался говорил редко и коротко, а оттого особенно веско.
– Это да, – согласился Жак, – я бы уж лучше к вдовушке какой под бочок.
– А ночью к тебе односельчане заглянут, – Темьен, притулившийся в тени башни, отложил куртку, с которой возился последние полтайса, – выразят, так сказать, благодарность за долгую и тяжелую службу. Вилами выразят, и топорами.
– Да уж, – Ллойд покосился на Варса, – некоторым если и уходить то не в Горелую даже, а сразу в Дарсию. Или к горцам.
– Горцы особенно Жаку обрадуются, – Сэм и часа прожить не мог, чтобы не сказать какую гадость, – такой запас мяса на голодную зиму!
– В разбойники точно идти не стоит, – отсмеявшись, Шенк снова вернулся к планам на будущее, – Новый барон прямо же сказал, что их в первую очередь истреблять будет. Нещадно.
– Он и своих не особо-то жалеет, – нахмурился Жак, – как он с Мышом-то. Раз – и вспыхнул, словно факел!
– Мыш его убить пытался, – пожал плечами Ллойд.
– Дык, у Мыша же повод был, – протянул Жак, – а тут ведь и не похоронить-то по-человечески.
– Когда храм горел, не ты ли Толстяк первым побежал добро-то тащить? – Темьен глянул искоса.
– Вот и подойти всем вместе, объяснить, что не по-людски это – своих жечь! – Варс все гнул свою линию.
– Ты, десятник, пойди-ка в речке искупайся, остудись, – Карстен поглядел недовольно, – или между башнями прогуляйся. Да голову поднять не забудь, полюбоваться, прежде чем такие идеи высказывать.
– Да этого барона вообще в замке нет! А вот вернется к запертым воротам – иначе заговорит!
– Воротную башню эти, пришлые держат, – Ллойд никогда не любил буйного десятника, – да и я трижды бы подумал, прежде чем связываться с человеком, который стрелы на лету ловит.
– Да не бреши!
– Лично видел, – подтвердил из своего угла Темьен, – сначала старик развернулся и стрелу словно из воздуха выхватил, а уж потом Мыш вспыхнул.
– А что вы все куда-то бежать собрались? – посмотрел на товарищей Шенк, – барон бароном, а служба службой. Взятки брать нельзя? Так кто узнает-то? Ну, перетерпим по первой-то, а там, глядишь, седой и успокоится. А что до девок – так и сейчас в трактир меньше чем десятком не выйдешь. Я уже и не говорю про то, чтобы с молодкой просто так словом перекинуться.
– Деньги обещают опять же, – кивнул Ллойд, – а в деревне-то сейчас – гнилое дело, точно говорю.