Мы много разговаривали, вспоминая в основном свою жизнь в том мире — я свой Кирсанов, а Дейна такой же маленький городок Клонмел на реке Шур. Здешнюю свою жизнь вспоминали реже — она у нас была похожей… да тут любой сказал бы то же самое о своей здешней жизни. А в нашем коротеньком мирном прошлом оказалось много такого, о чём приятно и даже весело было вспоминать.
О будущем своём мы не говорили, если исключить вопрос побега. Отсюда бежать было невозможно — доски, несмотря на грубую работу, оказались подогнаны прочно. Но мы были готовы использовать малейший шанс.
Вечером третьего дня повозка остановилась вновь. И мы невольно застыли, стиснув зубы, когда застучал засов…
…Солнце садилось за плоские гряды лесистых холмов на западе. В километре от нас текла широкая ленивая река, ветерок, тёплый и лёгкий, качал заросли тростника, над которыми кружились густые птичьи стаи, устраивавшиеся на ночлег. Было жарко и сыровато, трава, короткая и жёсткая, у наших ног становилась ближе к реке всё выше и сочнее.
Фургонов, оказывается, было несколько, но такой, крытый, как наша тюрьма — только один. Негров я насчитал не меньше двухсот, и среди них увидел бритых наголо, вислогрудых женщин, а рядом с ними — пузатых, шустрых детей, похожих на чёрных обезьянок. И те, и другие держались от нас подальше, хотя то и дело поглядывали в нашу сторону. Да и воины на нас не обращали особого внимания — несколько, правда, уселись вокруг нас, как часовые, но именно уселись, и я внезапно понял (с удивлением): нас выпустили просто погулять.
У ирландки тоже было удивлённое лицо. Очевидно, и до неё это дошло.
— С чего это они такие добрые? — процедила она.
— Скорей всего — мы уже близко к цели, — так же тихо ответил я. Мы переглянулись тревожно. Дейна пожала плечами:
— Ладно, хоть разомнёмся, — она неожиданно упруго подскочила вверх, вскинув руки над головой, а ноги стремительно разведя на шпагат. Я присвистнул от восхищения, а ирландка, ловко приземлившись, предложила как ни в чём не бывало: — Станцуем?
— А они? — я кивнул в сторону негров, ощущая, как во мне начинает петь какая-то шалая струнка, словно зуд по всему телу идёт. Мне определённо хотелось выкинуть что-нибудь вызывающее.
— Да пусть смотрят! — Дейна гордо-презрительно вскинула свой классический прямой нос с лёгкими веснушками. — Могут даже дрочить, если хотят.
— Давай, — выдохнул я. — Танцор я не очень, но кое-что умею…
— Подстрахуй, — она сделала знак, чтобы я чуть отошёл и упруго перенесла вес на левую ногу, чуть согнув колено. Я невольно подумал, что и сам не отказался бы на неё… гм…подрочить, но отогнал эту мысль — из тех, что появляются из каких-то глубин сознания и заставляют нас стыдиться, даже не будучи высказанными вслух.
— Давай, — шевельнул я левой рукой…
…Дейна действительно умела танцевать. То, что мы делали, походило на смесь гимнастики, акробатического рок-н-ролла и спортивного танца-аэробики. А то, что мы выступали нагишом, только «заводило».
Представьте себе эту картину: где-то в глубине Персии, про которую никто тут не знает толком, что это Персия, в окружении вооружённых негров самозабвенно и весело отплясывали взятые ими в плен обнажённые мальчишка и девчонка, забывшие обо всём на свете, кроме танца. Та ещё картинка, правда? Не знаю, что меня подталкивало, но скорей всего это был своего рода вызов неграм. По-моему, и Дейна ощущала то же.
Когда я выпустил её руку, дыхание ирландки ничуть не сбилось. И на меня она смотрела вполне одобрительно.
— Это ты называешь «не очень»? — поинтересовалась она. — Тебя учила твоя Таттиан?
— И ещё мама, — усмехнулся я. — Она занимается аэробикой. Но там я танцевать так и не научился.
Приятный разговор был прерван самым поганым образом. Меня огрели по заднице ладонью и, обернувшись, я увидел высоченного негра — костлявого, как Смерть и такого же страшенного. Скалясь — типичная их улыбочка — он одной рукой массировал свой член, а другой сделал мне недвусмысленный жест.
Лицо у меня вспыхнуло куда жарче мягкого места. Негра окликнул кто-то из его приятелей (сожителей, блин!) — вроде бы предупреждающе, но он лишь визгливо огрызнулся и, упершись лапой мне в шею, попытался наклонить.