- Грядёт буря, - сощурился мужчина, обращаясь к своему коню.
Где-то на горизонте виднелся пыльный шлейф, что скоро окажется здесь. И пускай не допустят боги, чтобы одинокий путник оказался в ней. Иные поговаривали, что это ветер демонов, который несёт с собой зло, вселяя в человеческие тела мерзких созданий. Так ли это было на самом деле, проверять не хотелось. Не для этого было выиграно столько сражений, чтобы подохнуть в этом запустенье.
- У нас вариантов не слишком много, - покачивает мужчина головой.
Он гладит морду коня, успокаивая животное, которое явно чувствовало заточенную за этими стенами мертвечину, пускай и давно истлевшую. Покойник всегда останется покойником, пройдёт день или целое столетие. Одни уходят с миром, иные же возвращаются, как это происходило с преступниками и некромантами, чьи души не могли отыскать упокоения. Порою, с кладбища, что находилось возле пшеничного поля, доносились жуткие звуки, а утром могильщики находили разрытые могилы. Покойники же, как это можно догадаться, отсутствовали. Но не всё оказывалось связано с мерзкой магией. Иногда трупы исчезали по естественным причинам, если только можно так выразиться. Крысы, вот главный бич мертвецов. Эти громадные твари, достигающих размеров кошки или небольшого пса, прогрызали гробы и вытаскивали трупы, исчезая с ними в многочисленных ходах. Однажды даже, после похорон старого Йохана, его тело отыскалось спустя трое суток в городской канализации. Точнее, лишь остатки пьянчужки. А между кладбищем и городом не одна стадия, так что только остаётся догадываться, насколько уходят крысиные тоннели вглубь и стороны.
Он оказывается внутри. Под ногами хрустит мелкий камень, а со всех сторон окружают древние усыпальницы. Кажется, что воздух здесь не двигается, застыв навсегда, как застыло само время. Если бы не буря, Салазар обошёл это место стороной, но в нынешних обстоятельствах...
- Ничего, - говорит он тихим голосом. - Нам нужно только переждать, а после мы сразу уйдём отсюда.
Путник заводит своего коня в храм без крыши, останавливаясь, начиная осматриваться. Алтарь, весь в тёмных пятнах и клочках засохших волос, знаки Вельзевула, Белиала, Пазузу и иных демонов подземного царствия. Здесь явно поработала некая секта поклонников мрака, возможно кровавых жрецов. Стены также усыпаны изображением кровавых оргий с участием людей и животных, а ещё перерисованными изображениями из Некрономикона. Храм осквернён, что ни есть хорошо. Возможно он не станет защитой от надвигающейся бури. Впрочем, чего можно ожидать, если крипта находилась в запустенье, вдали от Мор-Даара, куда отряды ни нагой. Только дурни, искатели древних сокровищ, а ещё возвращенцы могли стать гостями сих мест. Да, возвращенцы с военной службы, что желают очутиться дома, рядом со своей семьёй.
"И будь проклят я, если не исполню своё желание!" - с яростью думает он.
Здесь, наверху оставаться нельзя, так что Салазар спускается по широким ступеням вниз, привязывая коня к одной из колонн. Его защищают двери, которые не дадут попасть пыли вовнутрь. Теперь же следует подождать, что и делает мужчина. Он извлекает из притороченной к седлу сумы светящийся жезл, последнее достижение заморских чародеев, отбрасывая в подземном храме по сторонам кромешный мрак.
"Хорошо бы огонь, чтобы поджарить пищу".
Только утром он смог подстрелить из лука зайца, чья тушка болталась рядом с сумой, но есть в таком месте не слишком хотелось. То же самое, что устраивать пир, используя в качестве стола крышку гроба, под которой лежит покойник. Но подкрепиться все равно надо, а в качестве топлива можно использовать вон те деревяшки, что окончательно ещё не истлели, удобно устроившись в самом углу.
- Задница Локи!
Салазар покачивает головой, опознав в этом гнилье разбитый гроб, а рядом в истлевшем тряпье лежит скелет, обтянутый задубевшей кожей. Куда бы он не смотрел, везде находилась смерть. Хотя, стоя здесь, чего можно ожидать?
Где-то наверху свирепо завыла буря, наконец накрыв пыльным полотном древнюю крипту. Двери, что отрезали путь на лестницу, жалобно застонали, но продолжали держать, как держали десятилетия, столетия. Ветер демонов свободно разгуливал по верхнему храму, рыская, чувствуя человечину, но злясь от того, что не мог до неё добраться. Он крушил подгнившие балки, что с грохотом обрушивались на каменные плиты, срывал почерневшие храмовые знаки, плюя, оскверняя их своим дыханием. И несдобровать любому, окажись тот несчастный у него на пути. Кожу мигом слижет песчаным языком, оголив бурую плоть, мышцы, сухожилия, сетку нервов, которые станут гореть огнём от каждого прикосновения из тысяч песчинок. Ярость не знает границ, если эта ярость в виде свирепой бури, которая случается раз в десятилетие.