Салазар двигается медленно, держа под уздцы своего боевого коня. На нём надет доспех, давно не новый, но такой же надёжный, как и клинок в ножнах. Человек может предать, но оружие никогда. Нанесённые магические руны давно потемнели на рукояти, а сами ножны из кожи потрескались от времени. Доспех же, из шкуры дракона, потемнел, а некоторые чешуйки отвалились, оголяя пустоты, в коих виднелась грязная рубаха. Голову увенчивал шлем с узкими прорезями. В нём было чертовски жарко, но ничего не поделать. Лучше уж так, чем разодранное лицо от кусименя.
Ноги, обутые в сапоги из гоблинской кожи, тяжело ступали, оставляя в песке глубокие следы. По крайней мере, там, где он имелся. Где ещё земля окончательно не превратилась в камень с множеством трещин.
"Сколько я бреду? - размышляет воин, равномерно ставя ноги, глядя перед собой на тонкую полоску горизонта. - День? Два? А может целую вечность? Вся моя жизнь, это ходьба. Я иду, а значит живу. Движение - это жизнь. Да, именно так. Движение и мысль".
Он останавливается, а после надолго прикладывается к бурдюку с тёплой, дурно пахнущей водой. Но даже она в этих местах кажется приятным нектаром, который ласкает пересохшее горло, гладя его, как женская рука тело любимого мужа.
Высморкавшись, Салазар сплёвывает зелёный ком себе под ноги, держа в руке снятый шлем, стараясь не обращать внимания на вездесущую мошкару. Конь рядом храпит, начиная взбрыкивать. Его глаза бешено вращаются.
- Что такое, мой верный друг? - спрашивает мужчина, стараясь успокоить своего скакуна.
Потом он осматривается по сторонам, и видит пошатывающуюся фигуру, которая к нему неспешно приближается. Это человек. По-видимому, мужчина. Точнее, он раньше был человеком, а нынче просто ходячий мешок с дерьмом. Возле его головы жужжат зелёные и синие мухи, скальп сполз на сторону, закрывая один глаз. Кожа покрыта трупными пятнами, в которой копошатся белёсые черви. Зловоние гниющей плоти распространяется во все стороны. Достигая человека и его коня.
- О! Великий Каин!
Натянув шлем, Салазар берётся за рукоять меча, извлекая с приятным звуком клинок из ножен. Он подпускает бродячего мертвеца к себе поближе, а потом, делая один шаг назад, наносит рубящий удар. Тупое, глупое существо даже не попыталось как-то избежать удара. Оно просто пёрло на человека, имея лишь один инстинкт, это жажда свежей плоти.
Голова скатилась с плеч, глухо ударяясь о высохшую землю, кувыркаясь, останавливаясь в пяти шагах от воина и его коня. Тело, постояв несколько секунд, стало заваливаться назад, судорожно дёргая руками и ногами. От удара, надувшийся живот от скопившихся трупных газов буквально взорвался всеми нечистотами мира и канализацией славного города Фон-Ди-Тора. Оттуда хлынул поток почерневших, давно сгнивших внутренностей, которые пожирали всё те же вездесущие черви трупоеды. От вони стало дурно. Выпитая тёплая вода подкатила к горлу, грозя выплеснуться наружу не менее зловонным потоком. Но нет, чёрта с два он позволит блевануть. Сколько было на полях сражений мёртвых, с отсечёнными конечностями, расползшимися из брюха внутренностями, и ничего. Салазар всё это пережил. Пережил лишь для того, чтобы вернуться обратно домой, в родной город, к своей семье после десятилетий скитания. Война закончилась, а значит ему пора на покой. Он спрячет свой клинок в сундук, а руки, давно отвыкшие от мирной работы, возьмутся за плуг.
С брезгливостью сплюнув, мужчина шагает дальше, обходя уже окончательно мёртвое существо, которое раньше было живым, вполне мыслящим человеком. Как он попал в эти пустынные земли, оставалось загадкой. Да и как-то все равно. Возможно такой же возвращенец, как и сам Салазар. Только невезучий.
* * *
Жара и смерть, смерть и жара была повсюду. Впереди валялся пожелтевший человеческий череп, из глазницы коего выбрался мохнатый паук. Перебирая лапками, тварь исчезла в глубокой щели, прячась от высоких дневных температур. Над головой кружили два стервятника, словно Салазар являлся уже покойником. Шагах в тридцати от него навсегда застыла огромная туша пещерного медведя, неведома как здесь оказавшаяся. Точнее даже и не туша, а те останки, что всё ещё сохранялись в этих пустынных землях. Здесь поработали Падальщики, а остальное завершили насекомые, тщательно срезав куски плоти с костей. Всё происходило ночью, но никак не днём, под этим проклятым палящим солнцем.
Держа в руке шлем, Салазар подставлял изрезанное глубокими морщинами лицо жаркому ветру, желая прохлады. Его с сединой длинные волосы развевались, а выцветшие глаза смотрели на разрушенные стены древней крипты, что находилась перед ним. Когда её построили, ведал лишь один Каин, но явно очень и очень давно, ещё во времена легенд. Тем не менее, за все эти столетия камень не изрезал ветер. Он оставался по-прежнему таким же твёрдым и несокрушимым.