— Остынь, Макс. А девица то хороша! Как она тебя засосала! Я б не отказался от такого спасения! — прикуривая сигарету, выпуская облачко дыма, и сверкая похотливыми глазками, подметил он.
— Даже не мечтай. Ты для неё староват.
— Ну, кому староват. А кому мужчина с опытом. Да не заводись ты! Кулаки то вон как сжал! Втюрился сразу понятно. Как увидел, челюсть не мог подобрать. Таращился всё, как будто бабы никогда не видел! — хрипло рассмеялся товарищ. — Ты давай не млей на бабу! Глазки держи открытыми. Рано ещё им доверять.
— Знаю. С ног валюсь, поспать надо.
Задернув шторки на маленьком окошке, он лёг на кровать и провалился в сон.
Снилась Милена и поцелуй. Затем она быстро изменилась и стала русалкой, ещё через секунду бывшей девушкой, а потом исчезла совсем. Когда открыл глаза, было уже темно. Парень всё ещё спал. «Сколько можно спать? Это пугает». Заглянув в соседнюю комнатушку, Казаха не обнаружил. «Куда он делся?». На краю кровати увидел чистую одежду, сложенную в аккуратную стопку. Переоделся и поймал себя на мысли, как долго ходил в том, что было на нём одето. Чистая одежда приятно пахла и сидела отлично. Оставив парня спящим, вышел из домика. Ночь была удивительно тихой, лишь сверчки нарушали её стрекотом. Темнота сгустилась и была осязаема. Вдалеке виднелся свет от костра, и слышался шум голосов. Он вдохнул чудесный воздух этого времени суток. Ночь. Она была горячо им любима. Работать, любить, жить, лишь под её покровом. Все лучшие идеи, самые дикие, странные мысли, приходили к нему именно тогда. В желудке заурчало. Да так громко, что побоялся, не услышал ли кто кита, проснувшегося у него в животе. Ускорил шаг и поспешил на шум голосов. Напротив самого длинного домика горел по кругу обложенный камнями костёр, на брёвнах подле которого сидели люди. На одном из них пристроился его товарищ, обнимая и щипая двух женщин, визжащих и задорно смеявшихся от его так называемого внимания.
— Эй, дружище! Иди сюда! Только посмотри, какие красотки! И они рассказали мне по секрету, что вся женская половина деревни не прочь приласкать тебя, представляешь? — некоторые из девушек залились краской после таких замечаний.
Смерил Казаха сердитым взглядом. «Что он о себе возомнил? Его будто подменили с тех пор, как они оказались в западне у трескунов». На соседнем бревне сгорбился Фил, длинные пакли свисали и прилипали к лицу. Вид у него был несчастный. Рядом с ним была и Милена, держала за руку и что-то шептала на ухо. Оглядываясь по сторонам, боялась быть услышанной кем-то ещё. «Странно». Видимо что-то случилось, пока он спал. Они встретились взглядами, и в её глазах он заметил тревогу. Совершенно не кстати одна из девушек потащила танцевать. Мальчишки играли на самодельных инструментах. Там были барабаны и что-то вроде гитары. Звук получался мелодичный. Настроения для танцев совсем не было. Сказывались голод и усталость, но он находился в гостях и отказать хозяевам не мог. Правила приличного тона, мать их, всё ещё оставались при нём, несмотря на то, что мир разваливался на куски. Из странного танца, заключавшегося в том, что девчонка прилипла и томно вздыхала, вытащила Милена.
— Наш гость устал и голоден. Оставь его в покое, Раиса, — сказано это было настолько властным тоном, что Раиса не посмела возразить, и, состроив гримасу, удалилась.
— И снова спасибо.
— Тебе понадобится вечность, чтобы отдать мне долги. — «Она тревожится, но старается не показывать».
— Что случилось, пока я спал? Твой друг выглядит хреново.
— Ничего. Что за вопрос? Иди, ешь, а то опять придётся обжиматься с кем-нибудь. Если ты не заметил, здесь не так много мужчин, — развернулась и пошагала прочь в темноту ночи.
«Нужно пользоваться моментом», — подумал он, и побрел в ту сторону, откуда исходил чудесный запах еды, кит внутри вновь взбунтовался. «Удивительно вкусный суп или похлебка. Никогда не видел разницы. Не стоит интересоваться, из чьего мяса это сварено, чтобы не портить аппетит». Наевшись, заметил, что глаза слипаются, но спать было нельзя. Не сейчас, нужно поговорить с Филом. Тот всё ещё сидел на прежнем месте и смотрел на свои пальцы, будто они разговаривали с ним о чем-то важном.
— Фил, верно?
— Угу. — «Даже с места не сдвинулся. Ну, надо же».
— Что случилось? — он ожидал чего угодно, любого ответа, только не того, что увидел. Фил плакал. «Черт возьми, он же вожак. Не время подрывать авторитет».
— Я не смог уберечь…Я должен был остановить это, — всхлипывал он, и слёзы катились по морщинистым щекам. То и дело он утирал нос рукой.
Швед присел рядом, закрыв его спиной от невольных зрителей.