Джон тряхнул головой, отгоняя путаные мысли, и решительно повернул дверную ручку.
Шерлок скрючился в позе эмбриона, обняв руками колени, на бледное измученное лицо падал лунный свет. Не ясно было, спит Шерлок или просто лежит с закрытыми глазами, дышал он ровно, а выглядел гораздо хуже, чем три дня назад. Стараясь не шуметь, Джон обошел кровать и вытащил из специального кармана больничную карту. Это действие вызвало у него кривую ухмылку и что-то вроде чувства справедливости.
Врачи действительно едва успели откачать Шерлока, еще немного и наркотик вызвал бы остановку сердца. Но потом он удивительно быстро пошел на поправку и, если бы не отказ от пищи и сна, очевидная депрессия и, как догадался Джон, содействие Майкрофта, его бы выписали еще четыре дня назад. Теперь ему назначили консультации у психиатра и подумывали о переводе в психиатрическое отделение. Шерлоку на это было откровенно наплевать, такие мелочи никогда его не интересовали. Тем более он явно что-то задумал, просто так в больнице оставаться ему не было резона.
Шерлок глубоко вздохнул во сне и перевернулся на спину, раскинув руки в стороны. Джон осторожно сел на стул для гостей. Хотелось побыть еще немного рядом, представить, что ничего не произошло, и Шерлок просто уснул на диване в гостиной. И через минуту-другую он проснется, потребует принести телефон со стола или сорвется на поиски очередного серийного убийцы. А то и пробормочет свое обычное «Скучно» и примется весь вечер следить взглядом за Джоном – скажет, что изучает его поведение в научных целях. Джон смотрел на его лицо, на острую линию скул, на пухлые губы, темные ресницы и пропитавшийся потом локон волос, и одновременно видел искаженное гневом лицо и отведенный в замахе кулак.
Шерлок застонал во сне, его веки беспокойно задергались – ему снятся кошмары, ну хоть так он показывает свою человечность.
Джон поспешно отвернулся и вскочил на ноги. Отлично, погулял, хватит. С Шерлоком все будет в порядке, если он сам того захочет и перестанет бессмысленно изводить себя. В глубокую депрессию и подавленное состояние Джон не верил – не тот человек Шерлок Холмс, чтобы поддаваться подобным эмоциям.
Джон шагнул к двери, когда прохладные длинные пальцы ухватили его за запястье… Так уже было, однажды, чертово дежа вю! Но сейчас серые измученные глаза смотрели серьезно и осмысленно.
– Тогда я тоже поймал тебя за руку, – сказал Шерлок, не отрывая взгляда от лица Джона, – а потом пнул ногой в живот…
***
– Я избивал тебя, наносил удары куда придется, а потом бросил на полу. Отвлекся на некоторое время, у тебя едва не появился шанс сбежать. Впрочем, сомневаюсь, что на самом деле он существовал тогда. Я обернулся, увидел тебя на четвереньках и решил, что мое дело еще не закончено. Я схватил тебя, спустил тебе штаны, сорвал рубашку и… изнасиловал.
Шерлок замолчал, почувствовав, как задрожала рука Джона в его руке, но только крепче стиснул пальцы. Выговориться, объяснить, не отпускать, иначе уже будет не вернуть никогда. Гримаса ужаса и отвращения на лице Джона заставила похолодеть все внутри.
– Я вспомнил это, хотя на самом деле тогда видел совсем другое. Мозг, одурманенный наркотиком, заменил реальность дикими картинами. Я видел тебя, Джон, словно ты предал меня, насмехался надо мной и творил совершенно идиотские вещи. Мир ополчился против меня, но я старался цепляться за логику и не верить во все эти иррациональности. Пока не увидел, как ты пытаешься уползти от меня, и не понял, что своими действиями я теряю тебя. Способности соображать у меня тогда уже не осталось, только извращенная логика событий, в которой ты оказался гнусным предателем. И наказать тебя казалось единственным разумным выходом из ситуации.
Джон не пытался вырваться, только напрягся всем телом, словно готовился к решительному рывку – на этот раз он сумеет выкрутиться из крепкого захвата. Шерлок не был уверен, что поступает правильно, но эмоции и чувство вины, обосновавшиеся глубоко внутри, требовали выхода, их не получалось откинуть в сторону, как обычно. Три дня он вспоминал и анализировал факты, и не решался снова появиться перед Джоном. Удивительно, но он, кажется, испугался, что сделает только хуже. Он знал, что должен был чувствовать Джон, изучил это на примере многих жертв насилия. В теории было просто понять и выбрать правильную тактику, но на практике… наверное, впервые за все время Шерлок растерялся. Куда проще было месяц назад стоять под прицелом снайпера и видеть Джона, обмотанного взрывчаткой, чем теперь в больничной палате стараться не оттолкнуть его от себя окончательно. Язык тела, мимика, взгляд – напряжение и мучительный выбор.
– Извини меня, – сказал Шерлок. – Прости.
Он отпустил руку Джона, предоставив ему решать. Если уйдет, то Шерлок не будет его преследовать или искать встречи, отпустит. Научится как-нибудь снова жить один, в конце концов, это дело привычки, а личные привязанности только мешают. Может быть, найдет себе нового соседа, появятся интересные загадки, расследования… в которых не будет только одного – теплой улыбки и невероятной преданности Джона, его веры в него и поддержки. Неужели это так важно? Необходимо? Внутри образовалась какая-то пустота, постепенно заполняемая липкой вязкой жидкостью – страх, волнение? Иррационально, но, кажется, вполне объяснимо.
Джон молчал. Шерлок, не выдержав, вскинул голову.
– Твой психотерапевт наверняка советовал не держать проблему в себе и обсудить все произошедшее. Пожалуй, соглашусь. Я предоставил тебе прекрасную возможность последовать его наставлениям, но ты упрямишься, очень глупо с твоей стороны, – быстро проговорил Шерлок. – Прошло уже полторы недели, за которые некоторые особо острые эмоции и воспоминания должны были сгладиться и частично забыться. Это достаточное время, чтобы все обдумать и принять разумное решение. Очевидно же, что…
– Заткнись, – устало попросил Джон.
Шерлок замолчал на полуслове и сел на кровать – ждать. Никакая дедукция не помогала понять, к чему склоняется Джон. За неделю в больнице он насмотрелся разных взглядов – раздраженных и опасливых от врача и медсестер, заботливых от миссис Хадсон, участливых от Лестрейда, обеспокоенных и устрашающих от Майкрофта. Последний появился в палате Шерлока почти сразу после Лестрейда и заявил, что на этот раз он перегнул палку. «Сложно будет все исправить без очевидных потерь», – сказал Майкрофт и сообщил, что уже почти замял дело. Поговорил с Джоном и убедился, что тот не собирается заявлять в полицию. «Ты феерически умеешь отталкивать от себя людей», – напоследок добавил он.
Взгляд Джона сейчас был пустым, словно бы из него высосали всю субстанцию, именуемую душой, оставив Шерлоку только изломанную оболочку – пользуйтесь, не жалко. Ни капли заинтересованности, удивления или интереса. Да что с тобой стряслось, Джон?
– Джон? – позвал его Шерлок. – Джон, черт возьми! Отвечай! Пожалуйста…
Никакой реакции. Но в следующее мгновение Шерлок едва успел подскочить, чтобы поймать оседающего на пол Джона. Он крепко обнял обмякшее тело и с жестокой отчетливостью понял, что причиной обморока является только он сам, и никто более. Шерлок нажал на кнопку вызова дежурного врача, сел прямо на пол и удостоверился, что Джон дышит.
– Идиот! – обругал он себя. Легче не сделалось, но тишина перестала давить на уши. Сердце тяжело бухало в тесной груди – огромное. Джон дышал достаточно ровно и спокойно, из коридора послышались торопливые шаги. Врач вошел в палату, оглядел пустую кровать и двух мужчин на полу. Его глаза невольно распахнулись в удивлении.