— Тесей? Ты… пьян?
Он качает головой, и это движение заставляет Тесея совсем потеряться в пространстве. Он падает на диван, палочка выскальзывает из рук. Взгляд выхватывает из уплывающей комнаты лицо Ньюта.
Тесей никогда не видел брата таким испуганным.
Он упорно цепляется за сознание, не позволяет сомкнуться тьме, смутно слышит голос Ньюта и не сопротивляется, когда брат подсовывает что-то выпить.
Когда зрение наконец-то проясняется, Тесей видит, что Ньют сидит рядом. Говорит негромко:
— Тебя докси цепанули. Чем ты им не угодил? Никогда не видел, чтобы их яду так сопротивлялись.
Тесей пожимает плечами, мысли всё еще с трудом формируются в слова. На лице Ньюта отчетливо отражается вина:
— Всё в порядке, противоядие действует… но, может, тогда были правы… и сейчас… они опасны.
— Не опасны, — уверенно выдавливает из себя Тесей. — Я сам был неаккуратен. Докси ни при чем. Ты тоже. Запомни это, Ньют! Ты всё делаешь правильно.
Речь кажется длинной, но в голове проясняется, а на лице Ньюта появляется неуверенная улыбка.
Может, это еще действие яда.
Но Тесею кажется, кончиками пальцев, исчерченных шрамами, он ощущает свою путеводную нить.
========== 5. ==========
— Мама зовет на выходные. Поехали.
Голос Ньюта необыкновенно твердый, он не спрашивает, он настаивает. Тесей невольно думает, неужели его собственный тон зачастую такой же? Постоянно.
Тесей пытается сказать, что у него много работы. Они так и не нашли зацепок по убийствам, и это нервирует уже весь аврорат. Выходные никто не отменял, но об этом Тесей умалчивает.
Ньют непреклонен. Использует последний аргумент, зная, что против него Тесею нечего возразить:
— Пушок соскучился.
Они выезжают утром в субботу, поезд из Лондона до графства Дорсет добирается чуть больше двух часов, а к дому матери братья идут пешком. Путь неблизкий, но оба устали от темного удушающего Лондона.
Мать приезжала в Лондон, с ней Тесей виделся после возвращения. Но каждый раз придумывал новые оправдания, почему не хочет ехать в старый дом.
И сейчас, оказавшись на земле, которую он помнит с детства, Тесей невольно оглядывается. Собранный, настороженный.
Он боится увидеть изменения. Заметить, что и место, где он вырос, стало другим. Смялось жерновами войны и взросления.
Но холмы лишь насмешливо молчат. Скалы вдалеке равнодушны, а птицы поют, как и в детстве. Плечи Тесея невольно расслабляются, когда становится очевидно, что хотя бы эти страхи не имеют подтверждения.
Солнце припекает уже по-летнему тепло, вокруг расстилаются холмы, успевшие покрыться свежей, невероятно зеленой травой. Вдалеке виднеются небольшие домики, покрытые соломой. Дорсет, кажется, не менялся несколько сотен лет и не собирается начинать сейчас.
Пыль от дороги быстро покрывает братьев с головы до ног. Первым не выдерживает Ньют. Сняв пиджак, закатывает рукава рубашки, щурится на ярком солнце, и ветер треплет его волосы, которые и так были крайне далеки от идеальной прически. Следом за ним скидывает пиджак Тесей, наслаждаясь прикосновением теплого воздуха к оголенным предплечьям.
Это Тесей, кто первым предлагает свернуть к ручью. Скинув обувь, они ощущают прохладную воду и гладкие мелкие камушки под ступнями. Ветер доносит запах луговых цветов, а если закрыть глаза, то можно различить солоноватый аромат моря — или только кажется.
Ньют поскальзывается и цепляется за Тесея, чтобы не упасть — почти как в детстве, когда старший брат приводил младшего к ручью и показывал, что если стоять на холме рядом, долевитировать бумажный кораблик и пустить по ручью, можно долго наблюдать с высоты за извилистым ходом.
Они стали старше лет на пятнадцать, бумаги для кораблика тоже нет под рукой, но прохладная вода всё та же. В глубине глаз обоих затаилось то, что они видели или еще увидят, но улыбки — улыбки оставались теми же, когда братья забывались.
До дома миссис Скамандер добираются к обеду, но мать встречает так невозмутимо, будто именно в этот час и ждала. Собранная женщина с лучиками морщинок в уголках глаз, ее одежда перепачкана в земле, а из прически выбиваются тронутые сединой пряди волос. Она улыбается, обнимает каждого из сыновей, а потом идет по второму кругу.
Маленький каменный дом ничуть не изменился, и Тесей не может сдержать улыбки облегчения. Кажется, даже увивающая стену зелень не сдвинулась ни на дюйм. Тесей находит взглядом окно своей детской комнаты на втором этаже: занавески с огромными маками еще там.
Мать хочет заняться обедом, но сначала зовет показать свою гордость и «новое приобретение».
Сколько себя помнит Тесей, мать всегда разводила гиппогрифов. Сильные, гордые животные, с которыми она легко управлялась, заслуживая их уважение и каждый день наводя предписанные министерством чары: Дезиллюминационное заклинание — первое, которое когда-то выучил Тесей.
Как и Ньюту, с животными матери находить общий язык проще, чем с людьми.
Тесей не помнит, чтобы они когда-нибудь разговаривали по душам. Уж точно не от нее Ньют научился вопросу «что случилось».
Мать всегда полагала, что если у тебя проблема, ты сам о ней скажешь. А Тесей так и не научился понимать, когда же стоит говорить.
Он привык быть самостоятельным после смерти отца.
Он привык, что это он ответственен за кого-то, а не наоборот.
Мать ведет не к гиппогрифам, а к большому загону из крепких бревен. Взмахивает волшебной палочкой, снимая чары для сыновей, и они могут увидеть пару крепких крылатых коней. Их золотистая шкура почти светится на солнце, морды гордо задраны, а крылья слегка шевелятся, разминая мышцы.
Глаза Ньюта загораются восторгом, он очень похож на мать, когда едва ли не перегибается через ограду.
— Абраксанские кони! — выдыхает он.
Мать смотрит с гордостью:
— Если всё пойдет хорошо, уже через год будет жеребенок.
Тесей смотрит на коней молча. Он хочет восхищаться, как мать и брат. Но не может избавиться от воспоминаний о встрепанном мальчишке Анри, который посреди войны рассказывал о семье, разводившей абраксанских коней. Его испачканное грязью лицо сияло, когда он говорил о медовой шерсти.
Может, когда он умер, тоже видел золотистые табуны. Это было б милосерднее, чем в последние минуты ощущать боль от ожогов адского пламени, спущенного немецкими магами.
— Красивые, — выдавливает из себя Тесей.
Он отворачивается от коней и шагает по хрустящему гравию к черному ходу, чтобы между ним и золотыми лошадьми оставался дом. Мир, кажется, вновь сужается до запаха паленой плоти и истеричного ржания обычных, совсем не волшебных лошадей.
Тесей садится на ступеньки и достает сигареты. Нарочито медленно, потому что боится, руки слишком дрожат, и он не сможет закурить с первого раза.
Горьковатый дым прогоняет другие ощущения, стирает их собственной едкостью. Выжигает.
Когда рядом усаживается Ньют, Тесей уже спокоен.
— Что случилось? — спрашивает Ньют.
— Помнишь, я писал тебе о парне, Анри? Его семья разводила коней. Я обещал после войны приехать в гости. Он погиб одним из первых.
Тогда никто еще не верил, что противник будет способен на такие заклинания. И легко сомнет их защиту. Позже Тесей заставлял каждого постоянно тренировать щитовые чары. Некоторым это даже помогло.
— Помню, — кивает Ньют. — Ты много о нем писал. Думаю, еще о большем не писал.
— Ты тоже не сразу рассказал, что из Хогвартса исключен.
— И маму попросил не писать. Хотел… надеялся, что расскажу об этом лично.