Завтра Гарри Стайлс проснется в своем доме в Беверли Хиллз — или где там у него дом? — и вернется к своим повседневным делам. Наверняка, их у него великое множество.
Завтра мы оба забудем о существовании друг друга.
Завтра будет завтра, а ещё оно всегда недостижимо, потому что, просыпаясь, ты понимаешь, что снова очутился в «сегодня». Завтра — призрак, за которым мы гонимся и никак не можем догнать. И будущее — призрак, очертания которого могут смениться в любой чертов миг.
— Может быть, мы просто невидимки, — пожала плечами я, подходя к нему ближе. Моя макушка была чуть выше кончика его носа, и, чтобы глядеть в его магически-яркие глаза, а не на губы, мне пришлось чуть задрать голову.
Мне хотелось поцеловать его. Мне хотелось, чтобы он поцеловал меня. Для всегда разумной Эйвери это было едва ли не бунтом, достойным разве что подростков, но жизнь моя и так дала трещину, почему бы не попрыгать, позволяя этой трещине шириться? И слушать, как в расщелину летят камни.
Я осторожно отвела прядь волос с его лба.
Пошло оно всё к черту.
Гарри внимательно разглядывал моё лицо, будто пытался прочесть в моих глазах ответ на вопрос, который так и не задал.
— Вполне может быть.
И он поцеловал меня, обхватывая мои щеки ладонями. Руки у него были теплыми, и тем контрастнее были прикосновения холодного металла колец. Его губы всё еще хранили горьковатый вкус табака вперемешку с каким-то сладким коктейлем и ветром, и голову заволакивало мутным туманом из-за того, как ясно я всё это ощущала.
Как сладко мне было здесь и сейчас, пока мы притворялись духами города, случайно залетевшими на маленькую террасу. А потом я перестала думать, цепляясь за ткань его идиотской рубашки и приподнимаясь на цыпочки. Я растворялась и таяла, и возрождалась вновь под прикосновениями чужих губ и ладоней.
— А ты всегда целуешься с незнакомцами? — Гарри чуть отодвинулся, улыбаясь. — Или это везение?
— А ты всегда целуешь незнакомок? — парировала я, продолжая стоять на цыпочках и держаться за его плечи. Мне не хотелось отстраняться, не хотелось исчезать. — Или это городская магия?
Он рассмеялся, запрокинув голову, и смеялся достаточно, чтобы рисковать привлечь внимание кого-то из гостей, некстати оказавшихся в коридорчике около курилки. Или своей девушки, если она у него была. Или вообще кого-нибудь.
Но мне нравилось слушать его смех.
— Мы можем незнакомцами и не быть. Меня зовут Гарри Стайлс. — Он подмигнул мне.
— Эйвери Клементс.
— Хочешь кофе, Эйвери Клементс? — поинтересовался Гарри, явно не думая меня отпускать. — Я знаю, где его продают круглосуточно.
И, хотя его вопрос удивил меня, я вновь не смогла не улыбнуться:
— В Старбаксе?
— Ага. И я знаю, как уйти отсюда, не привлекая внимания санитаров… то есть, гостей. Пошли?
Если Гарри был всего лишь духом, пролетавшим сквозь мою жизнь, пока он следовал за какими-то своими, неизвестными мне путеводными огнями, сейчас мне хотелось, чтобы он задержался. Дороги никуда не денутся, они вьются и тянутся под ногами многочисленных путников. Дороги его дождутся.
========== Глава вторая ==========
Комментарий к Глава вторая
OST: https://www.youtube.com/watch?v=iSqLLiuHicw
Aesthetics:
https://pp.userapi.com/c623900/v623900162/1925e9/VI2t3D2GLIE.jpg
https://pp.userapi.com/c623900/v623900162/19260d/vgbHEMSb7zk.jpg
https://pp.userapi.com/c849336/v849336162/3df30/whm-D6LCHwo.jpg
We’re not who we used to be
We’re just two ghosts swimming in a glass half empty
Trying to remember how it feels to have a heartbeat
© Harry Styles — Two Ghosts
Пропущенные звонки от матери укоризненно светились на экране. Я могла цитировать всё, что она сказала бы, даже не поднимая трубку: где тебя носит? Неужели тебя совсем не волнует, что тебя бросили прямо перед регистрацией брака? Ты хочешь свести нас с отцом с ума?
Зачем я включила телефон?
Она всегда говорила одно и то же, менялись лишь декорации её недовольства. Эйвери, почему ты поступила на журналистику? Быть банковским работником гораздо стабильнее. Эйвери, этот мальчик тебе не подходит. Как это ты не собираешься замуж, дочка? Женщина должна выйти замуж.
И женщина должна удержать будущего мужа, а как же иначе? Не смогла? Ты виновата, дорогая, теперь расхлебывай последствия.
Мама, мне уже почти тридцать, думала я, разглядывая незнакомый светлый потолок и светлые стены и собирая себя по частям. Не важно, что больше двадцати пяти мне никто и не давал — я знала свой возраст и чувствовала себя отлично. Большую часть времени, пока родители не начинали вести себя со мной, будто я всё еще школьница. Будто за моими плечами не было восьмилетней работы в журнале и десятков взлетов и падений.
Мама, я просто хочу жить дальше и забыть о случившемся, потому что, вероятно, Патрик не был тем, что мне нужно.
А что мне нужно?
Мужчина рядом заворочался, сгребая меня в охапку, и уткнулся носом в мою шею. Как забавно (нет) — кофе в Старбаксе, купленный после полуночи, плавно перерос в make out в чужой машине, а закончился в чужом доме, разглядывать который у меня до этой минуты совершенно не было времени. Моя размеренная, упорядоченная жизнь разрушилась до основания, как башня одноименной карты Таро, и я пыталась собрать воедино её кирпичики.
Сутки назад я собиралась на регистрацию в полной уверенности, что через несколько часов стану Эйвери Марш, а теперь в мою шею мерно и горячо дышал Гарри Стайлс, кумир миллионов девочек по всему миру. И я не могла понять, где моя жизнь заложила такой крутой вираж, и что теперь с этим делать. Мне казалось, будто я сижу в вагонетке, замершей на самой вершине «русских горок», и вот-вот она ринется вниз.
Гарри Стайлс, кто бы мог подумать?
Несколько часов назад, целуясь с ним в его дорогущей и навороченной машине, я старалась не думать об этом вообще. Его легко было воспринимать как просто парня с отвратительным чувством юмора и огромным запасом обаяния и самоиронии. С ним легко было разговаривать на ничего не значащие темы и снова и снова целоваться, упиваясь вкусом его губ и зарываясь пальцами в его вьющиеся волосы. Но кажущаяся легкость испарилась на рассвете, и сейчас я ощущала, как в груди медленно поднимается паника.
Я понимала, что могла развернуть происходящее на сто восемьдесят градусов сама. Прежде, чем завести машину и отвезти меня в свой дом, стоимость которого вполне может превысить любые мои доходы до самого выхода на пенсию, он спросил, уверена ли я, и я могла сказать «нет». Я видела, что он бы не обиделся в любом случае, но я согласилась.
И теперь справлялась с последствиями в виде его рук, сомкнувшихся вокруг моей талии, и с воспоминаниями о его поцелуях и прикосновениях, выжженных в памяти.
Паника завывала сиреной, что нужно хватать вещи и бежать, не разбирая дороги, потому что ещё большей глупости взрослая и умная Эйвери Клементс просто не могла совершить. «Серьезно?! — вопил мой внутренний голос. — Ты серьезно, Эйвери?! Переспать с мировой звездой?!»
Вообще-то, уже. Интересно, где был этот чертов глас разума несколько часов назад? В каких дебрях он ныкался, пока мы стягивали друг с друга одежду, и наш путь до кровати можно было отследить по валяющимся на полу шмоткам?
Гарри прижимал меня к себе и покрывал поцелуями мою шею. Мне нравилось, как его пальцы переплетались с моими, как он вжимал меня всем телом в постель, сжимал мои бедра. Я скользила руками по его влажной от пота, горячей спине, подаваясь ему навстречу и выстанывая что-то бессвязное. Выцеловывала контуры его черно-белых татуировок. И провались я сейчас в самый Ад, если в те мгновения я думала, кто он такой. Кто я такая.
Мы были просто мужчиной и женщиной, а остальное не имело значения.
И где, спрашивается, был этот внутренний голос, когда мне было так хорошо с Гарри мать его Стайлсом? Намного лучше, чем с любым из моих предыдущих мужчин.