— Заткнись, ты! — не понимаю, отчего такая реакция, но я рявкнула на него, слава богу, что смогла сдержаться и не стукнула, а так хотелось. Как я до сих пор еще дышала, было тайной, но стоило осознать что я только что натворила, я начала отходить назад. Но именно сейчас все пошло по моему сценарию, светловолосый эльф схватил меня за локоть, я вскрикнула, было больно, очень больно, его хватка была равна железным тискам. Тогда и поняла, что на этот раз меня точно никто не спасет, ведь единственный, кто мог помешать свершиться столь ужасному делу, был Куруфин, а он отвернулся от меня и зашагал в противоположном направлении. Незачем уже храбриться. Келегорм меня тащил, а я все смотрела на место, где минуту назад был силуэт темноволосого эльфа.
Как бы я ни кичилась, и не говорила, что мне уже без разницы на свою жизнь, но когда эльф притащил меня в мою же комнату, вся спесь сошла на нет, оставив место разрушительному страху. Как мне показалось, либо я просто хочу верить в лучшее, эльф бить меня не хотел, либо хотел убить, либо что-то еще похуже. Ведь отпустить меня точно он уже не мог, совесть, если она у него и есть, не позволяла. Эльф продолжал держать меня за локоть и молчал, просто стоял рядом, не притягивая меня к себе, но и не держа нормального для него расстояния. Я была к нему слишком близко, чтобы слышать его тяжелое дыхание, но не настолько, чтобы слышать его сердцебиение. Зато мое сердцебиение разносилось по всей комнате, отражаясь от стен, и в увеличенном размере, возвращалось ко мне.
— Страшно?
— Да.
— Мне этого мало.
— Мне очень страшно, — шепнула я, надеясь до последнего, что пока он тащил меня сюда, его желание отмутузить убежало вместе с моей храбростью. Эльф посмотрел на меня, заставил точнее посмотреть на себя.
— Ты пытаешься шутить со мной? Ты издеваешься надо мной?
— И в мыслях не было.
— Извинись.
— Что?
— Я сказал, извинись за то, что накричала на меня.
— Прошу прощения.
— Сделай это искренне, иначе, будь уверена, твои остатки еще долго будут соскребать с пола и стен.
— Извините меня, господин, — как бы я не старалась, но даже сама не верила своим словам, голос подводил, да и взгляд, думаю, был безразличен. Да что это со мной происходит, на кону моя жизнь, и я даже не могу побороться за нее? Вот если бы у него опять случился приступ агрессии, я бы снова быть может, начала бороться или хотя бы стараться.
— Тебе жизнь не дорога?
— А что в моей жизни? Раньше я могла бы ее назвать жизнью, а сейчас это даже не существование.
— Твой грязный язык все еще при тебе? Мне кажется, его нужно вырвать.
— Это я хочу вырвать. Меня от тебя тошнит, — точно съехала с катушек, но я произнесла это беззлобно, даже лучше, чем когда я просила прощения. После этих слов я безвольно опустилась вниз, но его рука стала препятствием, остается гадать, как не сломала свою руку. Спустя какие-то секунды мою щеку обожгло. Странно, но боли я не почувствовала, только лишь горячую ладонь, в котором практически скрылась правая часть моего лица. Эльф, на мое удивление, опустился и его лицо было напротив моего, он заставил смотреть на него. Странность его второе имя, наверное, или ему точно нужно лечиться, но сейчас я не могла понять ни его действий, ни его реакцию, ни, тем более его взгляд. Он смотрел ровно, смотрел без той неприязни, что часто выказывал, смотрел прямо в душу, я бы могла назвать этот взгляд сочувствующим или же добрым, не зная кто стоит передо мной.
— Кто же ты такая? — его вопрос меня ошеломил, я не была к нему готова. Он знает меня достаточно, чтобы составить свое собственное мнение о моей никчемной персоне, зачем задавать такие вопросы, на которых у меня нет ответов, которые вгоняют меня в ступор, и единственное, что мне остается делать, это глупо хлопать глазами и приоткрыть рот, ожидая, что он продолжит свое предложение. Но и он молчал. Кто-то должен был заканчивать этот спектакль, вот я и потянулась к его руке, чтобы убрать его с лица. — Не смей даже прикасаться ко мне.
— Ты меня трогаешь, почему же я не могу убрать твою руку.
— Не смей меня касаться, — ах, живем один раз, нужно же попробовать. Но вместо того, чтобы откинуть его руку, я сделала то, от чего прифигела сама и начала называть себя дурой. Я положила свою ладонь на его руку, прикрыв глаза, позволяя себе полностью раствориться в тепле его огромной ладони, позволяя себе хоть на миг вырваться из этой пресловутой реальности и почувствовать хоть каплю человеческого тепла.
— Сумасшедшая, — прошептал эльф, отнимая свою руку, и словно бы ошпаренный, вылетел из моей комнаты. Осознать то, что я сделала, было очень трудным делом, я никак не хотела верить, не хотела и думать о произошедшем. Я продолжила сидеть на том же месте, даже и не шелохнувшись, и думала, думала, думала. Какой же сумасшедшей нужно быть, чтобы искать тепла у того, кому ничего не стоит ударить, каким же отчаявшимся человеком нужно быть, чтобы пойти на такое. Дура. Просто дура. Жадная и голодная до тепла, до прикосновений. Мне точно отморозило мозги, что у меня остались.
Однако была и в этой ситуации положительная сторона, я поняла, что каждый зверь нуждается в ласке. Если у меня еще будет стычка с этим белобрысым, и если моя теория окажется верной, то я буду просто на грани счастья. Надеюсь, если я к нему буду липнуть, как все здешние девушки, он от меня отстанет, если это случится, то я могу поверить, что и сбежать мне удастся. Я улыбнулась своим дурацким мыслям, но, черт возьми, хочешь жить, клейся к Келегорму.
Было очень странно на следующий день обнаружить себя живой, при этом, чувствовать себя также. Конечно, кто бы не радовался, одержав победу над таким зверем, а в том, что это была моя победа, я не сомневалась. Уже больше недели меня, кроме холода, никто больше не доставал, я не видела эльфа и его брата, и, если честно, была очень рада. Увидеть Куруфина я больше не хотела, а он, словно бы знал, не светился и не показывался. Может, сейчас идеальный момент мне предоставили свыше, чтобы я тихо-мирно свалила, я смогу стащить одежду, могу позволить себе один раз такую проказу, все равно ведь сбегаю. Если бы я украла одежду раньше, то рано или поздно пропажа бы обнаружилась, а сейчас разницы нет. Конечно, сбегать зимой не лучшее решение, но попробовать стоит.
Стащить вещь у одного мужика из селения людей, как оказалось, очень простой задачей, если бы мне пришлось такое делать несколько месяцев назад, я бы сгорела со стыда, или от переизбытка эмоции, не смогла бы предпринять ничего решительного, но сейчас все было по-иному. Я даже и не думала о том, что эти штаны были единственными теплыми в арсенале этого мужчины, мне было реально без разницы. Мне было не просто без разницы, у меня даже не возникло такой мысли. Пробраться в свою комнату незамеченной тоже было плевым делом, с тех пор, когда меня больше не пасет стражник, и когда мне не мешают кандалы, стало совсем просто. Стоило только набрать провизии, и дать деру. В снегопад никто и носу не хотел выказывать из дому, все были сонными, инертными, а во мне горел небывалый огонь, подгонявший меня на активные действия. Чтобы добраться до одной из кладовых, к которой у меня был доступ, нужно было выйти из замка и дойти почти до его конца, затем спуститься вниз, к подножию холма, хоть я и не прошла много расстояния, но здесь холод сильней чувствовался.
Стоило мне зайти в кладовую, как на меня обрушилась какофония всевозможных запахов, я и здесь была раньше, так что мое присутствие не вызовет никаких подозрений. Блин, как жаль, что у меня нет пакетов, чтобы запаковать все эти вкусности. К сожалению, хлеба не было, но в избытке был сыр, вяленое, копченное и свежее мясо, которое пока еще не обработали, овощи — поздний урожай, и еще соленья. Мне бы этого хватило с лихвой, вот только с собой я не смогу столько унести. Достав с верхней полки небольшой нож, я срезала половину сыра, разделив его на части, чтобы легче было тащить, и уже приступила к разрезанию мяса, когда свет внезапно погас, точнее, единственный источник света, а именно — открытая дверь, вдруг закрылась. На миг я чуть не ослепла от столь резкой смены, а потом только поняла, что широченная дверь не могла бы закрыться сама собой.