— Тебя сейчас только это и волнует?
— Я не попаду домой, да?
— Идем, пора тебе обрести свой дом.
Могла ли я воспротивиться такому вовсе и не приказу? Конечно да! А хотела ли я? Нет. Я понимала, что он прав по всем пунктам, но что с того? Как быть мне-то? Как принять свою собственную смерть, как принять тот факт, что я здесь, рядом с эльфом, которого выдумали в моем мире? И почему именно я оказалась в такой ситуации? И что теперь? Куруфин легко закинул мое почти каменное тело на лошадь, сам запрыгнул, ухватив меня за руку и пустился вперед.
— Почему ты меня отпустил? Тоже хотел проверить свою теорию?
— Я хотел показать Келегорму, что ты вовсе не прислужница Моргота. Он бы тебе не давал прохода, уж я его знаю, а о твоем происхождении он пока не знает, и будет лучше, если и не узнает. Когда ты сбежала, когда ты думала, что тебе удалось сбежать, ты, на свое счастье, выбрала правильное направление и пошла к Дориату, а не к своему хозяину. Иной бы на твоем месте, ринулся в Ангбадо. Уж мы проверяли, и ты единственная, кто прошел проверку.
— За один день нельзя ничего решить.
— Моему брату лучше знать.
— Я устала.
— Поспи.
— Не могу.
— Мне помочь?
— Ты споешь колыбельную? После всего, что наговорил, после того, что показал мне реальную картину, ты серьезно будешь петь?
— Успокойся.
— Как мне успокоиться? Ты в своем уме? Я видела себя умирающей, я помню, черт, почему именно сейчас я начинаю все вспоминать, я помню, как меня сбил автобус. Помню, как я до этого была с подругой, а потом, бац! И все. И ты сейчас мне предлагаешь успокоиться?
— Да, именно так. Что было, то уже прошло. Ты можешь с этим что-то поделать? Тогда и не нужно понапрасну кричать, и расстраиваться.
— А, девушка, а что с вами? Да, ничего такого, я просто умерла. А, всего лишь?! А я-то думал.
— Тебе еще нужно поработать над актерскими навыками.
Снег неприятно хрустел под ногами лошади, которую я почему-то уже и не боялась, но этот звук на минуту меня отвлек. Я переключила свое внимание на что-то, что не напоминало бы о состоявшемся разговоре, но все попытки оказались тщетными. Как я могу перестать об этом думать? Моя рука, неуверенно до этого лежавшая на конской гриве, подвинулась вправо, касаясь руки эльфа. Я ухватила его, словно бы спасательный круг и услышала, как прямо над моим ухом хмыкнул эльф, но я ничего не могла с собой поделать. Мне срочно нужно было тепло, хоть какое-то. Мне нужно было понять, что я вовсе не умираю, что могу чувствовать. Куруфин приобнял меня одной рукой, но мне и этого было достаточно, а сам говорил, что не будет поддаваться моменту. Ой, Аня, ты точно сумасшедшая, умираешь, а думаешь о таких мелочах. Я сильнее сжала его руку, что держала поводья, и он ответил тем же, правда, теперь я держала поводья, а он держал мою руку, держал и грел ее. Я чувствую тепло, а его слова — чушь собачья. Наверное.
— Что ты знаешь?
— Совсем ничего. Но мне кажется, что ты не единственная в своем роде.
— Конечно, мне бы так не повезло.
— Не остри. Если в твоем мире о нас знают, значит, здесь был еще один странник, который и написал о нас.
— Может он все же выбрался, иначе бы не написал.
— Наверное.
— Значит, и у меня есть шанс?
— Спи и не задавай лишних вопросов.
========== Глава IX ==========
Итак, белую жидкость — в серую емкость, а черную жидкость — в красную. Вроде ничего сложного, но я стою и смотрю на две пустые посудины, не понимая, почему не могу вспомнить в какую посудину что выливать. Вдруг сделаю неправильно, не хотелось, чтобы потом мои останки срывали со стен и потолка, волей-неволей задаешься справедливым вопросом: зачем меня посылать на выполнение столь серьезных дел? Разве то, что с меня сняли кандалы два месяца назад, является поводом, чтобы теперь гнать меня пуще прежнего? Раньше ко мне немногие решались обратиться, в основном, обращалась я, а сейчас, когда меня официально приняли в «мафию», я стала вдвойне ослихой, и не то, чтобы ко мне стали нормально относиться, просто уже не очень-то и стеснялись давать мне поручения, но уже не за очень бесплатно. Как никак, я же вроде без прав и все такое, словно раньше это было проблемой.
— Ты чего так долго? — закричал снаружи мужик, который и прислал меня сюда, вроде добрый дяденька, но вид, как и его голос, были устрашающими, а если он злился, даже будучи уверенным, что он ничего не сделает, меня бросало в дрожь, и сейчас его крик не был исключением, я чуть не разлила все по полу. Отвечать не хотелось, я боялась его реакции, боялась, что если отвечу или не отвечу, он просто придет и размажет мне голову о стену или еще хлеще. Вот откуда такие мысли?
— Он тебя зовет, — пробормотали в глубине кладовой, я машинально повернулась к источнику звука, но в темноте ничего не разглядела, лишь едва слышимый выдох, и тихое, — белую в красную, а черную в серую.
— Спасибо, лорд Келегорм, — даже если и его голос звучал иначе, я все равно его узнала, после моего побега он со мной говорил нечасто, и даже в тех случаях, было непонятно, обращается ли он ко мне, либо это мысли в слух. Именно потому, что его голос я слышала не часто, он въелся мне в голову, и мне уже казалось, что, чихни он, я бы сразу его вычислила. И дело вовсе не в том, что я тащилась от его тембра, от того, как именно он произносил слова, как иногда растягивал последние произносимые слова, как иногда лениво, немного с хрипотцой в голосе, обращался к своей лошади, пока я чистила конюшни, странно, но тогда он всегда был рядом. Однако нет, дело вовсе не в этом. Я настолько привыкла бояться, прятаться и бежать от его голоса, что мне уже были известны не только все нюансы его произношения, но даже запах лорда, его шаги и дыхание. Инстинкт самосохранении был увеличен в разы, но сейчас я просто тихо вышла от осознания того, что смогла учуять его раньше, чем он дал о себе знать.
Что же случилось за эти два месяца, спросите вы, наверное, и, если честно, у меня не будет четкого ответа на этот вопрос. Моя жизнь… моя жизнь изменилась, и не потому что меня здесь больше за орка не принимают, изменилась она в том смысле, что сейчас я нахожусь на перепутье. Я смиряюсь с фактом, что уже мертва, и больше не увижу маму, и смиряюсь с тем, что в этом мире мне придется прожить еще одну жизнь, какой бы короткой или длинной она ни была. Мои видения, которые возникал Куруфин, исчезли после того, как при матери отключили все мои пикающие приборы. Именно этот эльф оказался рядом в тот злосчастный момент, помог мне принять факт, избавил от режущей боли, не знаю, какой бы сейчас была я, не окажись его рядом, точно бы сошла с ума. К счастью, тогда он оказался тем теплом, который мне требовался, теплом, которое еще греет мое сердце и даже в холодные весенние ночи, стоило мне представить себя в его сильных руках, и мне становилось немного легче. Я бы его, конечно, не представляла и не использовала его в своих корыстных целях, если бы у меня была равноценная замена, а его не было и быть не могло.
Моя отстранённость со временем сильней разрослась, может я и работала с людьми, но ни с кем не общалась, я не могла жить нормально, не могла чувствовать себя равной. И даже сейчас, отдавая обратно пустую посуду, чувствовал себя обычной рабыней без прошлого, без будущего, без нормального настоящего. В принципе, никаких отличий с моей прежней жизнью, но тогда я не плакала в подушку, не старалась ночью заглушить крик, кусая руку, обхватывая себя, стараясь спрятаться. Со временем и это прошло.
Чтобы избавиться от желания снова сбежать из замка, мне понадобилось время, да и сейчас, мне кажется, что еще не все потеряно, что у меня еще есть шанс вернуться обратно к семье. Говорят, что надежда умирает последней, и в этом моменте есть своя доля истины, ведь я, если уже верить всем этим видениям, уже умерла, но вот надежда все еще живет. Но я медленно принимала реальность, даже после проведенного в замке времени, я не могла с точностью ответить на вопрос, смогу ли прожить одна в этой дикой земле, да и что знаю о Средиземье, если уж верить, что я именно здесь? Практически ничего, да даже если бы и знала, они никак не относятся ко времени, куда я перенеслась. Куруфин, помнится, говорил, что не знает ни о каких хоббитах, ни о Шире, а о Мордоре вообще не слышал.