— Эй, ты, давай сюда, — прокричал эльф, указывая на меня. Ха, кто бы мог сомневаться в этом! Я даже не удивилась тому, что эльф перестал вести себя как раньше, его словно подменили, благо, еще не предложил поехать вместе с ним. Но различие между обычным проявлением заботы и тем, что он делал, заключалось в том, что эльф делал все шаги по отношению ко мне с неприкрытой насмешкой, щедро приправляя отборными ругательными словами. Мне оставалось только терпеть, я боялась ответить ему, боялась даже заговорить с ним, неизвестно как именно он бы отреагировал, ведь ясно, и очень заметно, что он явно меня провоцирует. Анорион шел рядом, когда я подошла к мосту, и была благодарна его присутствию и незримой поддержке.
— Оставь ее, пусть сама пройдет, — злыдень, стереть бы это самодовольное выражение лица.
Перила были из обычной веревки, видно мост сносился не раз, и те, кто его строил, сэкономили на материалах, все равно ведь снесет. Я крепко ухватилась за веревки, но толку от них мало, река билась о мост и он скрипел от каждого дуновения ветра, ноги в руки и вперед! Не стоить делать проблему на пустом месте, хватить быть королевой драмы, глубокий вдох и один шаг. Как только я решилась быть уверенной, и даже сделала приличный вид в противовес другому виду эльфа, нога предательски меня подвела: я поскользнулась и полетела к противоположной стороне, другая нога оказалась вываленной из моста и река теперь игралась с ним. От быстроты случившегося, я пребывала в шоке, да и издать какой-то звук, кроме приглушенного «ой», тоже не смогла, но когда Келегорм поднял меня за шкирку, на меня обрушилось все: боль во всех частях тела, я ощутила дикий холод от намокшей ноги, который медленно перекинулся на все тело, казалось, что стук моих зубов начал перекрывать звук реки. Допрыгалась. Ну, блин! Офигеть!
— Ты не смогла справиться даже с самой простой задачей.
— О…ставь, — я вцепилась в его руку мертвой хваткой, желая растерзать его, ударить, да хоть что-нибудь.
— Призываешь оставить тебя, а сама не отпускаешь, вот она — двойственность женщин.
— По…шел ты, — я его оттолкнула, но в такие моменты забывается, что эльфы — огромные камни, и вместо ожидаемого полета, я снова ударилась о бревна, сколько можно! Келегорм подхватил меня, унося на другую сторону, я же вцепилась за его ногу, знаю, как только доберемся до земли, он отшвырнет меня, но вопреки моим ожиданиям, тот поднял наверх, укладывая лицом вниз на коня, сам запрыгнул, и проехал вперед, прежде чем его громогласный голос прорезал звук реки, кажется, он оставит свой отряд. Идиот.
— Мне больно.
— Молчи.
— Живот упирается во что-то.
— Терпи, — двинуться я не могла, его лапа нехило придавила и на любое мое движение он шикал и сильней придавливал меня. Терпеть не удавалось, в моем животе проросла дыра, нога уже отвалилась, перестала быть частью меня, и это всего лишь первый день похода.
— Ты уделяешь мне слишком много времени.
— Замолчи же.
— Оставил свой отряд, поехал со мной…
— Уже не холодно и можешь без дрожи в голосе говорить, да?
— Я не понимаю тебя, не понимаю твоих действий.
— Мне не нужно твоего понимания.
— А мне нужно! Сам же говорил, чтобы я никому ни-ни, а делаешь такие вещи, что даже самый глупый человек задался бы вопросом.
— Каким вопросом?
— Ты либо слеп, либо глуп.
— Жить надоело?
— Да!
Эльф ударил мой бок коленом, воздух вылетел из груди, но мне кажется, либо он забыл то, как меня бил? Он сейчас и коснуться меня боится, либо не знает как правильно ударить, забыл, видно, бедный, давно не практиковался. Странно, но его, якобы, случайный удар меня не разозлил, не расстроил и не обидел. Неужели я привыкла и к его побоям? Эльф остановился резко, скидывая меня с коня, благо, приземлилась на мягкое место и нога не вывихнулась, но упала больно, и опять я для него вещь, как-то так привычней. Келегорм быстрым шагом направился к небольшому деревянному домику и толкнул массивную дверь.
— Отлично, теперь он еще и вламывается в чужие дома.
— Это мой дом, зайди вовнутрь и побыстрей, — пробурчал голос.
Не стоило ему дважды повторять сказанное, мне нужно отогреться и отойти от шока, что я не упала в реку, сгущались сумерки и становилось еще холодней, лишь бы не подхватить болезнь. Эльф уже разводил огонь, но даже с открытой дверью, которую я не смогла прикрыть, в доме было темно, пока в небольшом камине поленья не занялись огнем, и свет позволил мне рассмотреть дом. Эльф встал, чтобы прикрыть дверь, я же осталась стоять на месте, рассматривая дом: всего лишь одна большая комната, больше похожа на хижину охотника или викинга, какие показывали в фильмах. Деревянный дом дышал уютом, если бы я не знала кто его хозяин, не обратила бы внимания, но сейчас, стало даже интересно, как этот чёрствый пень, смог создать уют. Хоть я и не любитель животных шкур, развешенные в разных частях дома, но они здесь гармонировали с небольшим камином, деревянной кроватью в углу, деревянными столом и открытым шкафом, заваленным непонятно каким хламом. Удивительно, но без наличия обычных признаков цивилизации и того, что было в замке, мне здесь понравилось сильней.
— Чего застыла?
— Это и вправду твой дом?
— Да, построил пару лет назад, удобно, когда ухожу охотиться, — он стоял сбоку, и я не видела эльфа, но не могла подметить, что и его хриплый голос идеально подходил под обстановку окружающего меня уюта. Складывалось ощущение, что Келегорм стал другим в своем собственном доме, даже взгляд и голос изменились, он точно в своей стихии. Я улыбнулась.
— Мне очень нравится.
— Никто не спрашивал твоего мнения.
— А я чего озвучила, земля не разверзлась и конец мира не наступил, — эльф встал аккурат напротив меня, но у меня и мысли не было, что сейчас он точно осуществит то, что я сказала, топнет ногой и земля расступится. Нет, вовсе нет. Но его последующее слово казалось хуже того, о чем я подумала.
— Раздевайся.
— Что? — эльф рассмеялся подобно ребенку.
— Хотел посмотреть на твою реакцию, она мне понравилась. Пойду проведать отряд, а ты сними штаны, чтобы они высохли, ложись в кровать и жди. Скоро вернусь.
— Я боюсь оставаться одной.
— Снаружи стоит Хуан, он будет стеречь тебя.
— Что за испанец?
— Кто? А, неважно, я пошел, — и был таков.
Стоило ему только выйти, как я оказалась под гнетом противоречивых чувств, с одной стороны — испытала безусловное облегчение, что больше не нахожусь под его пристальным прицелом, с другой — вовсе и не хотела, чтобы он меня оставлял. Я не обманывала насчет того, что боюсь оставаться одной. Глупо было отрицать, что мне не нравится то, что он обращался со мной подобным образом, да, мне нравилось, что получаю больше внимания, чем другие девушки в замке, хотя бы это тешило мое самолюбие. Но в то же время нельзя было не задуматься, что все его отношение было не с проста, он не просто так ведь переменился в кратчайшее время. Человек редко кардинально меняется, да еще и в считанные часы, что насчет эльфов — я не знала.
На всякий случай, я сильней прижала дверь, на ней не было защелки и я сильней ощутила себя уязвимой. Не было даже окон, чтобы посмотреть, что происходит снаружи, я даже не заметила, что дом освещается теперь не только огнем от камина, но и небольшой свечой, в резном подсвечнике, неужели сам эльф выстрогал.
Глупо было просто стоять и пялиться в различные углы комнаты, с одной мокрой ногой, я разделась, расставила штаны и обувь ближе к огню, и только лишь в кровати, в уютной, смею заметить, кровати, я опять начала подвергаться атакам ненужных мыслей. Сон, что я видела, нельзя было о нем не думать… несмотря на окружающий меня уют, в замке, как ни странно, я чувствовала себя защищенной ото всех бед, хотя и отлично знала свое место, мне нечасто снились кошмары, мое самочувствие было в норме, и все это я поняла только здесь и сейчас, оказавшись вдали от замка. Неужели он и вправду стал мне домом? Возможно так оно и есть, и дело вовсе не в том, что я хотела оказаться в своей комнате. Я бы сейчас не отказалась оказаться рядом с Куруфином, даже несмотря на его отношение, стоило мне прийти к нему с моей проблемой, знаю, он бы меня не прогнал, он прогнал бы мои страхи, дал бы выпить теплого молока с медом и травами, и я бы спокойно уснула. Но сейчас никого рядом нет, я осталась без защиты, а противный комок страха уселся в горле и не желал оттуда уходить.