— Мы слышали о них, — сказал Петр Петрович.
— Конечно, причина не в том, что слишком часты концерты или мы не хотим послушать вас. Сами понимаете… погиб боевой товарищ, любимец солдат. Плачут! Понимаете, буквально плачут.
У него у самого на глазах были слезы. Голос дрожал.
— Сегодня похоронили и вот ходим как потерянные. Бывают такие люди, дороже отца родного. До сих пор не верится, что он погиб. Все ждешь, вот вернется с передовой…
Артисты молча попрощались, замполит проводил их до машины.
Так же молча ехали они некоторое время, сочувствуя горю солдат. Вдруг Петр Петрович, долго сидевший в задумчивости, тронул за плечо Ивана Степановича.
— Вам не кажется, что все это неспроста?
— Что такое? — не понял Иван Степанович.
— Смерть командира дивизии и все последние события.
— Почему неспроста?
— Неспроста! — многозначительно повторил Петр Петрович.
— Не понимаю.
— А вы попробуйте, голубчик, сопоставить такие факты. Приезжаем мы к понтонерам, у них была бригада артистов, разбит мост. Второй факт, о нем мы только что узнали: бригада артистов — и смерть командира дивизии. Не кажется ли вам все это странным?
— Чего же тут странного! — сейчас же бесцеремонно вмешался в разговор Володя. — Дело ясное. Это шпионы, и они охотятся за нами.
— При чем здесь мы! — досадливо поморщился Петр Петрович. — Вы все поняли наоборот.
— «Наоборот»! Володя всегда делает наоборот, — обиделся отважный шофер. — Сказать легко! А почему, спросите, все я ночую в машине, а не иду в дом? Вопрос!
Он замолчал, желая, очевидно, разжечь любопытство слушателей.
— Вам, наверное, удобнее в машине, — предположил Петр Петрович.
— Володе не удобства нужны! — в том же обидчивом тоне продолжал шофер. — Володя машину охраняет. Вокруг кишат, а никто не видит.
— Кто кишит?
— Понятно кто!
— Неужели были покушения на машину? — беспокойно спросил Петр Петрович.
Володя передернул плечами.
— И вы ничего не говорили!
— Зачем людей волновать? Я на страже — и точка.
Катенька расхохоталась:
— Вы фантазер, Володя. Вы неисправимый фантазер! Или, может быть, вы сладко спали… и видели сны.
Володю смутил неожиданный взрыв смеха девушки. Он не стал возражать и пререкаться, как делал обычно, потому что Катеньки он стеснялся. Катенька была, пожалуй, единственным человеком в мире, которого он стеснялся.
— Вы, может быть, и правы, может быть, и правы, Петр Петрович, — глубокомысленно проговорил Иван Степанович. — Все возможно.
— Да, я знаю, что за ними следят и вот-вот накроют. А мы подвернемся — и накроют не их, а нас. Скажут, тоже артисты. Потом разбирайся!
Довод, высказанный Володей, напомнил Петру Петровичу об имевшем место с ними неприятном случае. Произошел этот случай все в той же летной воинской части, в которой они давали свой первый концерт и в которой Катенька покорила сердце капитана Свешникова. Наутро наши герои проснулись в самом наилучшем состоянии духа, не подозревая, что судьба готовит им неожиданный удар. Случилось следующее. Ночью подполковник Померанцев получил шифрованную телеграмму, извещавшую, что немцы перебросили через линию фронта шпионов-разведчиков. Под видом актеров, с подложными документами они разъезжают по воинским частям. Предлагалось более тщательно приглядываться к актерским бригадам; их немало бродило по фронту. Указывалось, что среди шпионов есть женщина.
Подполковник задумался. Удивительные обстоятельства, которые привели к ним «бродячую труппу», могли хоть кого навести на подозрения. Поступок сержанта Сметанки представлялся уже в другом свете, менее привлекательным, чем вчера.
Как солдат, Померанцев решил действовать напрямик.
— Очень прошу простить меня, — сказал он. — Но случилось нечто такое, что заставило меня принять меры предосторожности. Я еще раз должен проверить ваши документы.
— Мы вас очень, очень просим их посмотреть, — засуетился Петр Петрович, вытаскивая из кармана огромного размера бумажник.
Документов оказалось невероятное количество. Здесь были и паспорта, и профсоюзные билеты, и членские билеты Осоавиахима, и Красного Креста, и старые продовольственные карточки, и пропуска в столовую, и квартирные квитанции. Появилась Катенька с сумочкой в руках и прибавила к этой куче свою долю документов.
— Довольно! — попробовал было возразить подполковник.