А не приходилось ли и тебе, читатель, задуматься примерно вот над таким вопросом. Ты, скажем, артист, или писатель, или журналист, или работник одного из центральных военных управлений, приехавший в командировку на фронт. Ты выполнил свою работу, кое-что, может быть, пережил за короткое время своего пребывания на передовой и уезжаешь удовлетворенный, что и ты приобщился к великому делу защиты Родины. Так вот, не приходило ли тебе в голову, что ты уезжаешь, а солдаты остаются, остаются и завтра, и послезавтра, и все время, пока не кончится война. Не задумывался ли ты, читатель, над тем, что приехать на передовую на несколько дней — одно, а быть там все время — совсем другое. Конечно, какому-нибудь представителю из центра и не надо быть там все время. Поклонись тогда, поклонись солдату и считай, что если ты получил в своем учреждении орден, то это не такой окрашенный солдатской кровью орден, которым награждают на фронте. Он достался тебе, не спорю, по заслугам, но с неизмеримо меньшим риском для жизни, чем солдату. Если ты этого не осознаешь, грош тебе цена!
Мы не скроем от читателя, что Петр Петрович с грустью и смущением покидал передовую, внутренне сознавая, что он слаб и преклонен годами, чтобы остаться здесь на все время. При этом он чувствовал себя виноватым и осуждал себя.
Не все способны на это.
Я знал работника отдела кадров одного из центральных военных управлений, товарища Д., который занимался отправкой офицеров на фронт. Ох и жестокий и бессердечный был человек! Его многие знали и не любили. Не любили за душевную сухость, бюрократизм. Бюрократ он был отъявленный. Предположим, у офицера семья живет в Москве, до получения назначения на фронт остается дня два-три. Почему же не разрешить человеку эти дни побыть с семьей? Нет, ночуй в резерве! «Да ведь у меня дома телефон, можете вызвать в любой момент», — умоляет его офицер. Нет, ожидайте назначения в резерве. О нем ходили анекдоты. Если вы в беседе с ним скажете, что вы хотели бы (по каким-то там соображениям) получить назначение на южный фронт, он наверняка отправит вас на северный. И наоборот, если попроситесь на северный; назначит на южный или на один из украинских фронтов. Поэтому, если вы желаете попасть на южный фронт, смело проситесь на северный. Если хотите попасть на Украинский, проситесь на Ленинградский или Белорусский. Такова была холодная бездушная натура этого бюрократа с погонами, который, отправляя других на фронт, забыл только отправить туда самого себя. Только уже после войны его раскусили и за ненадобностью быстро демобилизовали.
Черт с ними, с этими типами. И в хорошей траве попадаются сорняки.
А машина все мчалась с большой скоростью по направлению к родным просторам. Не останавливаясь, проехали знаменитый город Б., где артистов, как мы помним, беззастенчиво надули. Проскочили на большой скорости и деревушку, в которой Петр Петрович разрешил крестьянам сажать табак.
Вперед! Вперед! Пора по домам. Срок командировки давно кончился, а они еще в зарубежном далеке. Где ты, родная земля?
Вот и граница. Мост через Прут. Наш часовой. Предъявляя документы, Петр Петрович больше чем следует распахнул шинель, где виднелась медаль. О честолюбие! Ты свойственно и старому и малому! Пограничник отдал честь, проводив любопытным взглядом странно одетых людей. Переехали по деревянному временному мосту через реку.
Петр Петрович, сидевший рядом с шофером, обернувшись к Ивану Степановичу, сочувственно заметил:
— Я очень жалею, голубчик, что вам не удалось как следует поохотиться. Будь у нас время, мы могли бы где-нибудь остановиться и немного пострелять. Весной, говорят, здесь водится много зайцев.
— Вас ли я слышу, почтеннейший Петр Петрович? Неужели на вас так повлиял выстрел, который вы произвели из моего охотничьего ружья, и вы, осмелев, хотите испробовать свои силы на охоте?
Катенька тоже не оставила без внимания удивительную реплику Петра Петровича.
— Петр Петрович! — воскликнула она. — Вы собираетесь стрелять? Бедные зайцы!
Мы забыли сказать, что, когда артисты выехали из предгорий Карпат на равнину, Катенька стала пристально обозревать окрестность и два раза обратилась к Петру Петровичу:
— Посмотрите, вам виднее, там не самолеты стоят?