Он поглядел на слушателей и с удивлением заметил, что число их возросло. Многочисленные обитатели санатория незаметно; стеклись из всех комнат и постепенно заполнили всю террасу. Это, очевидно, смутило майора, он прервал рассказ и начал снова набивать трубку табаком, не замечая, что она уже полна.
— Так вот и жили, — сказал он, как будто собираясь на этом кончить свой рассказ. Видимо, его смутило большое число слушателей.
— А случай с командиром? — вопросительно поглядел на него полковой комиссар.
— Да, да… Сию минуту… Вот только закурю.
Он зажег спичку и начал прикуривать. Когда трубка достаточно задымила, он, попыхивая ею, продолжал рассказ.
— В сущности говоря, — сказал он, — к выстрелам можно привыкнуть. И даже к тому тяжелому валу огня, который непрерывно перекатывался через нас. Снаряды рвались все ближе и ближе. Японские артиллеристы педантично следовали своей тактике. «Логически рассуждая, — подумал я, — они должны постепенно добраться и до нашего укрытия».
Новый снаряд заставил меня невольно пригнуть голову. Мне показалось, что он пролетел совсем низко. В самом деле, он разорвался недалеко, хотя из-за тумана трудно было определить расстояние. Начался дождь. Я накрылся с головой плащом, чтобы не размочило карту, и из этой своеобразной норы производил наблюдения. Даль стала плохо просматриваться в бинокль.
Вдруг почувствовал, что земля качнулась подо мной, отбросил с размаху плащ и вскочил на ноги. Снаряд чуть не накрыл нас. Надо было переводить наблюдательный пункт в другое место.
Однако делать этого не пришлось. Шахматный обстрел наших позиций неожиданно прекратился, и вот по какой причине. Я уже несколько минут назад обратил внимание на характерный шум, слышавшийся вдали. Грохот снарядов заглушал его, но в интервалах он стал настолько заметен, что глаза невольно шарили по небу. Короче говоря, шла наша авиация. Тяжелые корабли вскоре проплыли над нами и на мгновение как бы нависли над сопкой. Тотчас послышались глухие взрывы, над сопкой поднялись столбы земли.
Вслед за бомбардировщиками на бреющем полете на сопку набросились штурмовики, заливая ее свинцом. Потом пошли в атаку танки и пехота.
Сопка замолчала. Казалось, что с ней все кончено, что после штурма авиации там не осталось в живых ни одного человека. Только пыль клубилась в воздухе, медленно и тяжело оседая.
Но лишь началась атака танков и пехоты, как с сопки неистово застучали пулеметы и загрохотали орудия.
«Решить бой придется, как всегда, пехоте», — невольно подумал я, наблюдая, как все поле запестрело человеческими фигурами, двигавшимися к высоте. Мимо наблюдательного пункта пробегали красноармейцы, на несколько секунд припадали к земле, переводили дыхание и, пригнувшись, устремлялись вперед. А некоторые бежали, даже не пригибаясь, как будто чувствовали себя неуязвимыми.
Японская артиллерия и пулеметы встречали наши части бешеным огнем. Особенно много хлопот причиняла какая-то пристрелявшаяся японская батарея нашему левому флангу. Она била из-за сопки с маньчжурской территории и чувствовала себя там, очевидно, в полной безопасности. Ее огонь стал так ощутим, что красноармейцы залегли и стали окапываться.
Командир соединения оглянулся, ища глазами порученцев. Никого не было. Его взгляд упал на меня.
«Немедленно отыщите командира тяжелого дивизиона и прикажите подавить батарею! — крикнул он мне. — Должно быть, снарядом перебило провод: прервалась связь».
Я побежал к коновязям, где стояли штабные лошади. Вместе со связным поскакал вдоль фронта. Дожди, лившие два дня, превратили всю местность в болото, скакать было трудно, приходилось все время объезжать и делать зигзаги и круги. Наконец, пришлось спешиться и идти чуть не по колено в грязи, ведя лошадей в поводу.
Очевидно, мы сбились с направления. Артдивизион должен быть где-то здесь. Где же он? Я в десятый раз сверял, местность с картой и в досаде готов был предположить, что дожди что-то изменили в природе. Но, оказывается, дивизион успел сменить позицию. Одна из батарей, которую я отыскал, вырвалась вперед, почти на рубеж наступающей пехоты. Командир батареи находился на высоте, откуда открывалась далекая перспектива. Я приказал ему подавить японскую батарею.