Арьи иногда метался на постели и что-то бормотал в бреду - чаще всего упоминался брат, которого Арьи ни разу не назвал по имени. Но постепенно он стал спокойнее, иногда на лице даже появлялась улыбка, и Мэй не поверила своим ушам, когда услышала из уст Арьи свое имя:
- Мэй... Мэй, расчеши мне волосы...
Мэй подумала, что и правда надо бы расчесать, а то свалялись. Она взяла гребень и с сомнением на него посмотрела, боясь, что после столкновения с зарослями на голове Арьи ни одного зубца не останется. Должен же у него быть свой? Она порылась в заплечной сумке Арьи и действительно нашла большой деревянный гребень, каким расчесывают гривы лошадям. Она осторожно принялась водить гребнем по спутанным волосам Арьи, стараясь не делать ему больно. Увлекшись, Мэй стала тихонько напевать песенку, которую пела ей мать, когда заплетала косу: "Волосок к волоску, сердце к сердцу... Приди, возлюбленный мой, заплети мои косы..."
И вдруг Арьи повернул голову и попытался сесть. Мэй ахнула:
- Ты очнулся!
Арьи молча смотрел на нее, и такого выражения лица Мэй еще никогда у него не видела: в глазах Арьи горела отчаянная мольба.
- Мэй, - прошептал он. - Прекрасная Мэй...
И тут же без сил опять упал на подушки.
Мэй выскочила из палатки и закричала:
- Арьи очнулся!
Глава третья, в которой Арьи вспоминает свою жизнь и борется с непрошенным чувством
Арьи тонул. На самом деле он прекрасно умел плавать и нырять, не боясь ни морских глубин, ни громадных волн. Их с братом детство прошло на южном побережье Западного Крыла, в небольшом рыбацком поселке. Песчаный берег был укрыт от штормов коралловым рифом, и ребятня с утра до ночи не вылезала из воды. Но сейчас он тонул в вязкой темной воде, которая засасывала его все глубже и глубже, так что дышать становилось трудно. Арьи отчаянно бултыхался и кричал:
- Брат, спаси меня! Брат!
Вернее, пытался кричать, потому что голос у него пропал. Он погрузился с головой, но тут его схватили сильные руки и потянули вверх, а знакомый до боли голос произнес:
- Арьи, не бойся. Я держу тебя, держу.
- Ты пришел!
- Береги дыхание. Тебе еще долго предстоит подниматься к свету.
Вязкая темная вода постепенно становилась более светлой, жидкой и текучей. Наконец, через нее стало просвечивать солнце. Руки брата отпустили Арьи:
- Плыви к свету. Ничего не бойся. Ты справишься. Помни, я тебя жду. И я рядом.
И Арьи поплыл вверх. Оказалось, что он прекрасно может дышать в этой новой прозрачной и солоноватой воде. Вокруг сновали разноцветные рыбы. Арьи поймал одну и спросил:
- Ты кто?
- Я твое детство, - беззвучно ответила рыба.
- А я твоя юность, - сказала другая, подплыв ближе.
Хоровод рыбешек кружился перед глазами Арьи, и каждая несла в себе воспоминания о былых годах...
Первое слово, которое произнес Арьи, было слово "брат". Братья были двойняшками, но как-то так получилось, что Арьи считался Младшим - он гораздо чаще, чем спокойный и рассудительный Старший, доводил родителей до белого каления:
- Несносный мальчишка! Что ты натворил на этот раз?
Несмотря на то, что взрослые все время ставили Старшего в пример, Арьи обожал брата, молчаливо признавая его превосходство: брат явно был красивее, умнее, сильнее - и телом, и духом. В ранние детские годы братья больше времени проводили с мамой, потому что отец часто уезжал - на неделю, а то и на месяц, и всегда привозил мальчишками подарки: маленьких ярко расписанных деревянных лошадок; луки и стрелы; жесткие, но невероятно вкусные пряники или необыкновенные шишки с мелкими, остро пахнущими хвоей орешками.
Родители сами обучали сыновей, и если на уроках мамы еще можно было отвлекаться и лениться, чем Арьи и пользовался, то отец, возвращаясь из очередной поездки, взыскательно проверял, насколько хорошо мальчишки усвоили показанные им боевые и магические приемы. Единственное, чему не пришлось учить двойняшек, так это верхнему зрению и ментальному общению: оба с рождения были одарены этими способностями, слыша и понимая друг друга даже на большом расстоянии. Стоило Арьи мысленно позвать Старшего на помощь, как тот мгновенно появлялся и разгонял дразнивших Младшего пацанов: с возрастом пышная шевелюра Арьи все больше темнела и становилась явно рыжей, что он переживал очень болезненно, мечтая о гладких светлых волосах, как у брата.
- Ты не рыжий, ты золотой! - успокаивал его Старший, но отбежавшие подальше мальчишки прыгали, показывали языки и кричали: "Рыжий-красный, человек опасный!".
- Да и что плохого в том, чтобы быть опасным? Тебя станут уважать, и никто не посмеет обидеть.
Вот Старшего действительно побаивались: он умел так взглянуть, что слова застревали в горле обидчика, а уж в драке ему не было равных.
Мальчишки постепенно взрослели. Скоро им пришлось пережить первое горе: заболела и умерла мама. Стоя над ее могилой, четырнадцатилетний Арьи изо всех сил пытался не заплакать - он же мужчина! Но не смог сдержаться, и тогда брат обнял его, а отец - их обоих. Но ночью Арьи услышал, как плачет на соседней лежанке брат - кинулся к нему, прижался изо всех сил, принялся утешать. Из другой комнаты пришел отец, сел к ним и долго разговаривал, рассказывая разные истории про их с мамой давнюю жизнь. А на следующий день они отправились в путешествие по стране.