Мирья, конечно же, никому не рассказала о встрече с Эйри, даже сестре, которая и так считала младшую невоспитанной дурочкой. Насчет дурочки Мири готова была поспорить, хотя последнее приключение на пляже вообще-то подтверждало мнение Линьи. А вот с воспитанием у Мирьи и правда были проблемы - она, как могла, отлынивала от занятий по этикету, охотнее проводя время с братьями: стреляла из лука, ловила морских рачков, лазила по развалинам старой крепости. У нее были вечно разбиты локти и исцарапаны коленки, что приводило родителей в отчаянье.
При этом внешность у маленькой хулиганки была самая что ни на есть "девочковая": эдакий сладкий ангелочек с золотыми локонами и кукольным личиком. Мири страшно завидовала сестре, которая считалась первой красавицей Сарийнао: и черты лица у старшей более утонченные, и глаза не такие круглые, и походка изящнее, и голос нежнее. Правда, фигура у Мирьи была лучше, тут уж сестра завидовала младшей и вздыхала, разглядывая в зеркале свою слишком маленькую грудь и не очень тонкую талию: "Вот зачем такое совершенное тело досталось этой безмозглой? Она все равно не понимает, что с ним делать. Восемнадцать лет, а ни одного ухажера!" И как же были удивлены сестры, когда в один прекрасный день посыльный доставил к ним в дом большую корзину со сладостями и цветами.
- Это, наверно, тебе! - сказала Мири, рассматривая корзину.
- Нет, моя дорогая, это тебе. Когда это ты успела завести поклонника?
- Да нет у меня никаких поклонников, - растеряно проговорила Мири, читая приложенную записку: "Для Мирьи Кимойду, прелестнейшей девушки на свете".
- Ты знаешь, сколько все это стоит? - ахала Линья, тем временем изучавшая содержимое корзины. - Все редкое и дорогое! Надо быть очень богатым человеком, чтобы позволить себе собрать такой подарок. Можно, я возьму пару конфеток?
- Да бери хоть все.
- О! Какие цветы! Смотри, это "Повинное Сердце". Его обычно дарят провинившиеся возлюбленные. А это - "Поцелуй лунной феи". В сочетании с "Повинным сердцем" мы имеем дело уже не просто с возлюбленным, а с любовником! Мири, так кто же это?
- Да не знаю я! - воскликнула Мири, которая только что поняла, от кого может быть корзина - она прочла четверостишие на обороте записки:
Следы твои на песке
Медленно смоет волна.
Но в сердце моем живет
След твоих поцелуев.
"Мерзавец! - Мири вся кипела от возмущения. - Это не извинение, а издевательство какое-то!"
В следующий раз Мирья встретилась с "мерзавцем" на ежегодном празднике, который устраивал ее отец. Она ужасно не хотела идти, зная, что Эйри там непременно будет, но деваться ей было некуда. Тогда Мири решила нарядиться так, чтобы "мерзавец" умер от ее красоты. Во всем советуясь с сестрой, она выбрала воздушное платье, сшитое из двух сортов тончайшего прозрачного шелка: верхний слой ткани был белым, а нижний - алым, так что в результате получался нежно-розовый. Фасон платья подчеркивал ее тонкую талию и высокую грудь, хотя и был достаточно целомудренным. Половину волос она зачесала назад и скрепила драгоценной застежкой, с рассчитанной небрежностью оставив свободными несколько вьющихся прядей, остальные волосы распустила по спине. Сестра помогла ей накраситься, и голубые глаза Мири, удлиненные с помощью стрелок, уже не казались такими круглыми. Посмотрев в зеркало, Мирья осталась собой довольна.
Эйри приехал одним из последних. Стоя на балконе, Мири увидела, как он подъезжает к парадному входу верхом на вороном коне, и сердце ее пропустило пару ударов. Из-за жары Эйри не стал облачаться в парадную форму, надев легкие сапоги из тонкой кожи с серебряной отделкой, узкие черные штаны и длинную неширокую рубаху со стоячим воротничком и разрезами по бокам, сшитую из неимоверно дорогой плотной шелковой ткани темно-зеленого цвета, на которой был выткан узор при помощи чередования матовых и глянцевых нитей. Расстегнутый ворот рубахи позволял видеть нитку редчайшего бледно-зеленого жемчуга и несколько драгоценных серебряных цепочек с затейливым переплетением, украшавших его шею, а с мочки правого уха свисала большая жемчужина в форме слезы все того же бледно-зеленого оттенка. Белая прядь в пышных темных волосах тоже казалась украшением, а зеленые глаза сверкали, подобно изумрудам. Проход Эйри по залу сопровождался волной женских вздохов, раздраженными возгласами мужчин и всеобщим шепотом, восторженным и завистливым:
- Нет, ты только посмотри на этого павлина, чтоб ему пусто было... Точно, его мать с демоном согрешила... Ах, какой жемчуг... Глаза-то, глаза - наверняка он их подвел, как девица... А ты слышала, что он самого императора победил, сражаясь на мечах... Нет, какой же красавец... Говорят, он разрушил стену, ударив ее ногой... Неужели ему всего двадцать два... Да, этот сукин сын далеко пойдет... Ну взгляни на меня, красавчик, и я отдамся тебе прямо на балконе...
Эйри словно не замечал всеобщего ажиотажа. За столом он почти не ел и пил только воду. В танцах тоже не участвовал, расхаживая среди публики с большим красным яблоком в руке, которое вертел и подбрасывал - подходил для разговора то к одному чиновнику, то к другому, кланялся издали дамам и девицам, но ни к кому не приближался.
Мирья тоже пользовалась успехом у кавалеров, которые наперебой приглашали ее танцевать, но Эйри, казалось, вообще ее не замечал. "Может, он меня не узнаёт?" - думала Мири. Но она ошибалась. Выйдя на балкон передохнуть, она обнаружила там Эйри, который сидел на каменном парапете все с тем же яблоком в руке и болтал ногами. Увидев Мири, Эйри отложил яблоко, поднялся и заговорил таким тоном, словно они только вчера расстались: