– Я тут все думал. Над твоим вопросом. Я хочу подчинить себе двор. Хочу, чтобы поплатились те, кто меня использовал для своих игр. Хочу их унижения, чтобы весь мир показывал на них пальцем и потешался.
Верховный жрец не двинулся, лишь медленно расползлись в улыбке губы. Подняв массивный палец, он ткнул им в сторону Гедера.
– Да. Да, ты хочешь именно этого. И теперь скажи мне – мой друг, мой брат – тебе этого будет довольно?
– Для начала – да.
Верховный жрец откинул голову и зашелся в громовом хохоте; при свете свечи зубы сияли белизной, как слоновая кость. Обернувшись одеялом, он встал, и Гедер вдруг понял, что сам улыбается в ответ. Высказать наконец давнее желание и увидеть, что его правильно поняли, было все равно что сбросить с груди давящий камень.
– Я надеялся, лорд Гедер, – проговорил жрец. – С того самого мига, как увидел тебя – благородного мужа из великого народа, я надеялся, что время настало. Что ты станешь тем знамением, которое пошлет нам богиня. И ты им стал. Брат Гедер, ты и есть знамение. Ты нашел свою истину, и если ты ее восславишь, то я исполню что должно.
– Восславить?..
– Кемниполь. Великий город в сердце твоей империи. Поклянись, что воздвигнешь там храм – первый храм новой эры, свободной от лжи и сомнений. И тогда я пойду с тобой, и через меня…
Великан протянул руки ладонями вверх – свет стоящей на полу свечи затмился, словно верховный жрец протягивал Гедеру полные горсти тьмы. На губах юноши по-прежнему играла счастливая улыбка, сердце переполнялось легкой беззаботностью, какой Гедер не знал с того дня, когда полгода назад выгребал горсти драгоценностей из спрятанных во льду ларцов.
– И через меня, – закончил верховный жрец, – она даст тебе то, чего ты желаешь.
Клара Аннализа Каллиам, баронесса Остерлингских урочищ
– Моя госпожа, – встретил ее поклоном раб-привратник.
– Доброе утро, Андраш, – ответила тралгуту Клара, распрямляя спину после дороги. – Не поверишь, как приятно вновь очутиться в городе. Поместье, конечно, прекрасно, но не в летнюю жару. Винсен сейчас… Ты ведь помнишь Винсена? Он займется выгрузкой вещей, пришли кого-нибудь ему на помощь.
– Хорошо, госпожа. Ваши сыновья в летнем саду.
– Сыновья?
– Капитан Барриат приехал на этой неделе, – пояснил раб.
– Джорей и Барриат под одной крышей? Нелегко тебе пришлось.
Привратник улыбнулся:
– Рад, что вы приехали, госпожа.
Клара потрепала тралгута по плечу и, оставив позади жаркую площадь, вошла в прохладный затененный особняк. Сразу же бросилась в глаза неухоженность: цветы в передней завяли, на полу не убран нанесенный ветром песок, воздух затхлый. Джорей то ли слишком потакает слугам, то ли просто становится забывчив, как отец, – в любом случае надо что-то делать.
Голоса сыновей Клара услыхала еще раньше, чем вошла в сад: резкий требовательный тенор Джорея и хлесткие, как плевки, ответы Барриата. С тех самых пор, как Джорей научился говорить, братья стали непримиримы, как дождь и пламя, однако преданность их друг другу от этого не пострадала. Ровно то же у Клары некогда было с родной сестрой: «Никто не причинит ей вреда, кроме меня, – и я ее когда-нибудь уничтожу». Любовь порой бывает страшна.
На лестнице, ведущей в летний сад, Клара остановилась.
– Ты все чудовищно упрощаешь, – горячился Джорей. – Происходят разом сотни событий, и притом взаимосвязанных. Теперь, когда фермерского совета точно не будет, грозит ли нам хлебный бунт? Если в Нордкосте и вправду грянет очередная война за наследство, то отвлечется ли на нее Астерилхолд и оставит ли нас в покое? Приведет ли появление новых халлскарских кораблей к тому, что усилится пиратство в Эстинпорте и уменьшится в Тауэндаке? Нельзя все сводить к одному, мир гораздо сложнее!
– Выбор не так широк, как ты думаешь, – возразил Барриат. – Тебе не найти никого, кто выступает против фермеров и одновременно поддерживает Астерилхолд. Одно зависит от другого. Нет таких семей, которые осуждают межрасовые браки и при этом торгуют с Борхией. Король – не скульптор при нетронутой глыбе камня, он не может создать фигуры по собственному замыслу. Он как покупатель, который приходит к скульптору и выбирает из готового.
– И ты считаешь, что принц для него – единственный способ явить благосклонность?
– Единственный, который хоть что-то значит. Если его величество осыплет Даскеллина немыслимыми дарами и почестями, а принца Астера все же отдаст на воспитание Маасу – то понятно, что в будущем судьба королевства будет решаться под влиянием Мааса. Потому-то Иссандриан и…