– Вы бы для нее тоже такое сделали? – Китрин кивнула на ванну.
– Для нее – что угодно, – сухо сказал Маркус и тут же добавил: – Ванну сейчас унесут, магистра. И раз уж я пошлю в кофейню за документами, то, может, принести кофе?
– Ночь, там уже закрыто.
– Я попрошу в виде исключения.
– Тогда да.
Капитан кивнул и, повернувшись, зашагал вниз по лестнице. Китрин присела за письменный стол. Стук дождя по крыше смешивался с доносящимися снизу голосами. Банк, конечно, отвоевать не удастся: как ни мечтай, что ни делай – ни единой цифры в документах не изменишь.
И все же Китрин принялась перелистывать банковские книги. Ярдем и два куртадама унесли ванну, Жук притащил миску рыбного супа, пахнущего черным перцем и морем, – сюда бы кружку пива, но Китрин даже и не подумала просить. Пока хватит и воды.
Мозг работал с трудом, готовый сбиться от любой мелочи, и Китрин попробовала вообразить себя на месте ревизора. Что он увидит, заглянув в ее книги? Начальный список товаров – шелк, табак, камни, драгоценности, пряности, серебро, золото. Сколько-то унес толстый антеец, нагрянувший к мельничному пруду: Китрин тогда примерно оценила стоимость потери и включила запись в книгу – черные строки цифр на сливочного цвета бумаге. Таким было начало. А дальше?
Листая сухо шуршащие страницы, она словно погружалась в прошлое, в минувший золотой век. Договор и расписка – куплено помещение игорного дома. Тонкая розовая бумага с печатью – открыт банк. Китрин провела пальцами по строкам. Не прошло и года; сейчас казалось, будто пролетела целая жизнь. Следующая страница – договоры на передачу пряностей и тканей купцам. Ее оценка стоимости, их расчеты, итоговый доход с продажи. С драгоценностями пришлось нелегко. Интересно, был ли способ распорядиться ими с большей выгодой? Может, стоило подождать кораблей из Наринландии или отдать драгоценности на комиссию какому-нибудь торговому дому с налаженным экспортом? Тогда ей не пришлось бы перенасыщать свой собственный рынок. Может, в следующий раз…
Сквозь мерный шум дождя послышались раскаты дальнего грома. Жук, промокший до последней чешуйки, принес из кофейни шкатулку с документами, огромный кувшин кофе и записку от маэстро Азанпура – тот желал магистре скорейшего выздоровления и сетовал, что без нее кофейня кажется слишком пустой. Китрин чуть было снова не разрыдалась, но из последних сил взяла себя в руки, чтобы не смущать паренька.
Лучшим ее достижением оставался многосторонний договор с пивоварней, бочаром и харчевнями. Каждый из этой цепочки был клиентом ее банка, и стоило только пивоварне закупить для производства зерно и воду – начинали работать и остальные звенья. Если еще договориться с несколькими фермерами о постоянных поставках зерна, то золотоносная цепь замкнется сама на себя.
Однако заниматься этим придется уже кому-нибудь другому. Впрочем, задумка хороша, и исполнение тоже. Так что через год, когда Китрин получит доступ к родительскому капиталу, некогда вложенному в банк, нужно будет организовать нечто подобное, пусть и в уменьшенном масштабе. Неприятно, конечно, на последний год превращаться из магистры Китрин бель-Саркур обратно в сироту, состоящую на иждивении банка, но как только настанет совершеннолетие и Китрин получит право заключать сделки от своего имени…
Вдруг по рукам побежали мурашки, спину обдало холодом и огнем. Захлопнув книги, девушка отбросила их к краю стола и схватила другие, более старые, исписанные давно уже мертвой рукой. Документы ванайских времен. Короткая запись красными чернилами, отмечающая ее появление в банке.
Китрин закрыла книгу, руки дрожали.
Капитан Вестер прав.
Выход есть.
Доусон
– И слышать ничего не желаю, – заявил король Симеон. За последние месяцы кожа его посерела, губы подернулись синевой. В кабинете было нежарко, однако лоб короля покрывала испарина. – Доусон, да послушай сам себя! Только вчера вернулся из ссылки – и опять за прежнее!
– Если Клара права и Маас задумал убить принца Астера…
Симеон стукнул ладонью по столу так, что по кабинету разнеслось эхо. Затем повисла тишина, лишь пели где-то зяблики да журчал фонтан за окнами. У задней стены по-всегдашнему невозмутимо стояли стражники с мечами на боку, одетые в белое с золотом – цвета Кемниполя. Интересно, что они сказали бы: должен же хоть кто-нибудь втолковать Симеону истину, если даже Доусону он не верит…
– Послушай я тебя, Иссандриан уже поднял бы против меня бунт, – продолжал король. – А вместо этого он вчера стоял здесь на коленях, вымаливал прощение и клялся собственной жизнью, что мятеж наемников – не его рук дело.