Тревога лишь усилилась. Скрестив руки, Доусон облокотился на столик с цветами. Клинн. Еще один приспешник Фелдина Мааса. Когда король определил к нему Джорея, известие встало Доусону поперек горла, злость не прошла и поныне.
– Да, а еще написал, что с ним служит Гедер Паллиако – но разве такое возможно? Тот забавный толстячок с вечной страстью к географическим картам и шуточным куплетам?
– Ты путаешь его с Лерером Паллиако. Гедер его сын.
– Ах вот как! – Клара с облегчением повела рукой. – Тогда ясно. А то я все недоумевала: в таком возрасте – и на войну. Не для нашего поколения забава. А еще Джорей чуть не целую страницу расписывает коней и груши – опять ваши штучки, я так ничего и не поняла.
Она порылась в складках платья и вынула сложенные листы.
– А как твоя дуэль? Успешно?
– Да.
– Этот наглец извинился?
– Лучше. Он проиграл.
Почерк Джорея, бегущий по страницам, напоминал равномерные следы птичьих коготков – ровные и одновременно небрежные. Доусон мельком просмотрел начало: бравада по поводу тягот походной жизни, язвительный выпад в адрес Алана Клинна (Клара его то ли не заметила, то ли предпочла не понять), строка-другая о юнце Паллиако, над которым потешается вся честная компания. А вот и главное! Доусон внимательнее вчитался в текст, тщательно просеивая каждую фразу в поисках условных знаков – главные персонажи и основные действия обозначались у них с сыном особыми словами. «В нынешнем году груши сами в руки не падают» – значит, сэр Алан Клинн не ставленник лорда Тернигана и подчиняется ему как командующему войском, политические союзы ни при чем. Что ж, надо учесть. «Мой жеребец, кажется, начинает припадать на правую ногу». Жеребец, а не конь. Припадать, а не хромать. Правая нога, не левая. Стало быть, отряд Клинна планируют оставить в завоеванных Ванайях, а самого Клинна прочат во временные правители. Терниган не намерен брать себе власть. Значит, тем нужнее сейчас задержка в войне.
Только задержка. Главное, чтобы не поражение – тогда закулисные переговоры Доусона с Маччией станут государственной изменой. А вот если войско Тернигана завоюет Ванайи не сейчас, а в весеннюю кампанию, то Доусон успеет добиться, чтобы Клинна призвали ко двору, а на его место поставили Джорея. Правитель Ванайев – недурная должность для начала карьеры, да и Маасу с Клинном такой ход поубавит спеси.
Переговоры Доусон вел самыми тайными путями – его письма адресовались в Столлборн, откуда надежные люди пересылали их купцам из Биранкура, торгующим с Маччией, а те передавали по назначению. Главное было соблюсти тайну, и Доусон своего добился. Вольный город Ванайи получит подкрепление в шестьсот солдат. Весной, когда отпадет надобность, подкрепление отправят обратно, Ванайи падут, а к лету Доусон будет попивать вино с королем Симеоном и со смехом рассказывать о собственной ловкости.
– Милорд…
На пороге оранжереи с почтительным поклоном застыл слуга. Доусон свернул письмо и отдал Кларе.
– Что такое?
– К вам пришли, милорд. Барон Маас с супругой.
Доусон только хмыкнул. Клара, поднявшись с кресла, оправила рукава и приняла почти безмятежный вид.
– Ну же, любовь моя, – улыбнулась она. – Вы поиграли в войну, дай нам поиграть в мир и согласие.
Доусон хотел было возразить, что дуэль не игра, а дело чести, что получить шрам – для Мааса позор, что нынешняя встреча не более чем дань этикету… Клара, подняв бровь, склонила голову набок, и вся ярость куда-то улетучилась. Доусон рассмеялся.
– Любовь моя, ты учишь меня хорошим манерам.
– Вот уж нет, – улыбнулась Клара. – А теперь пойдем. Скажи гостям что-нибудь приятное.
Гостиная, уставленная лучшей в доме мебелью, тонула в гобеленах, через широкое окно с цветной мозаикой, изображающей грифона с секирой – герб Каллиамов, – падал свет на вытканные картины Последней битвы, где драконьи крыла были выведены серебряной нитью, а Дракки Грозовран – золотой. Фелдин Маас стоял в дверях, вытянувшись как по команде. Его темноволосая жена, дрогнув худеньким личиком при виде Доусона и Клары, кинулась к ним через всю комнату.
– Кузина! – воскликнула она, беря Клару за руки. – Я так рада встрече!
– Я тоже, Фелия, – ответила та. – Что поделать, у нас с тобой поводы для визитов – только ссоры мужей.
– Остерлинг, – проронил Фелдин Маас, выбрав титул поофициальнее.
– Эббингбау, – кивнул Доусон.
Фелдин поклонился в ответ легка напряженно – свежая рана давала о себе знать.
– Прекратите оба!
– Лучше сядьте и выпейте!
Реплики обеих дам слились в одну, мужчины повиновались. После короткого обмена незначащими фразами Фелдин склонился вперед и понизил голос.